По ту сторону сказки. Переменные ветра - Ольга Назарова

– Ну, прямо один в один как ты и сказал, решил самоустраниться с отчаяния! – Катерина кивнула Киру. А потом повернулась к чудовищу.

– Стёп, мы же тебя хорошо знаем, поэтому и караулим, так и поняли, что ты себя накрутил. Вчера, кстати, тебя Волк караулил, а позавчера Жаруся. Так что не расстраивайся, всё равно шансов смыться и кануть в безвестности у тебя нет и не было, – она снова покосилась на планшет, где быстро возникал текст, набираемый когтём Степана.

– Тебя не расколдовать? Всё безнадёжно? Мне противно с тобой рядом находиться? И вовсе не безнадёжно! И ты слишком к себе придираешься! – фыркнула Катерина. – Ты пока ничего такого не сделал, чтобы с тобой противно было находиться, разве что в первый раз, когда в Лукоморье попал, но чего сейчас об этом вспоминать?

Степан решил, что она просто пытается его утешить, не понимает серьёзность момента, и гневно зарычал, указывая на себя когтистыми лапами.

– И что? Напугал, право слово! И не повышай на меня рык! Да не противно мне! Это же ты, подумаешь, вид другой! Блин, какой ты упертый! Да, ты обычно красавец, а сейчас выглядишь не так, и что? – она удивлённо смотрела, как Степан ожесточенно набирает текст. – Откуда ты взял-то? С чего ты решил, что мне неприятно даже находиться рядом с тобой? Ты же сам свалил, забился в угол и ревел оттуда на всех! Не смей на меня орать! И рычать таким тоном не смей! – теперь Степан вопил что-то ей в лицо, напрочь забыв про планшет, а Катька ему отвечала!!!

Кир тихонько отступил от них, боясь помешать. – Если кто сейчас с братцем и справится, то это Катька! Одно не пойму, как она его понимает? – пробормотал он.

– А!!! Это такое их свойство… – Волк подобрался справа и покивал головой. – Моя матушка ухитряется со мной поругаться, хотя я молчу как рыба! И поругаться, и простить, и даже опять рассердиться, уже на то, что я подумал, когда молчал. Я тебе больше скажу, она может все это же проделать, даже когда меня и близко рядом нет! Так что запомни! Никогда не спорь с волчицей, ну, в твоём случае с девушкой! Во-первых, целее будешь, а во-вторых – всё равно бесполезно! У них слова вылетают быстрее, чем мы думаем, что им ответить!

– Да что ж такое-то? – Катерина смотрела снизу вверх в чудовищную морду, нависшую над ней. – Тебе хоть говори, хоть не говори! Дурень! Люди по-разному могу выглядеть! Мало ли что в жизни бывает! И что? Да с чего ты взял-то? Правда? И ты в этом так уверен?! – Катька даже ногой притопнула в гневе. – И не смей за меня решать, что я не могу, а что могу! – она вдруг решительно и очень сердито взялась обеими руками за эту жутчайщую морду, и, не давая Степану опомниться, отступить, вырваться, поцеловала его. Кир замер. Ему, если совсем-совсем честно, и правда было неприятно к побратиму близко подходить. Хотя сам он ни за что бы в этом не признался! А Катька… Катька вдруг взвизгнула и отпрыгнула от чудовища, с которым начало происходить что-то очень странное. По костяному гребню, росшему вдоль спины, возникла стремительно расширяющаяся полоса, и страшная кожа просто соскользнула с целого, невредимого и нормально выглядящего Степана. Он растерянно стоял посреди месива из шерсти, лягушачьей кожи, чешуйчатых кусков, когтей и перьев. Волк прыжком взвился в воздух и выдернул его из этой груды, составляющей его недавний кошмарный облик. Выдернул, закинул на спину, и прыгнул к Дубу, а по дороге ещё и Катерину оттащил подальше. С дубовых ветвей слетел поток огня от крыльев Жаруси, которая там пряталась, месиво вспыхнуло, и над огнём взвились черное перо, клок шерсти, и кусок зеленоватой полупрозрачной шкурки, и белесая чешуйчатая кожа ящерицы. Они не успели упасть в костёр, потому что гигантским прыжком над языками пламени пролетел Баюн и сгрёб всё это лапами. А приземлившись под Дубом и прижав пойманные сокровища покрепче к дубовому корню, тут же их обвившему, чтобы случайный ветер не унёс, облегченно вздохнул:

– Справились! Ну, вот Катюша, ты и четвёртое условие выполнила! – он довольно осмотрел ошеломленных ребят и хитро ухмыльнулся: – Небось, решили, что я не знаю, как Степану помочь? – он хотел было поторжествовать, но Жаруся клюнула его в макушку между ушами и категорично пискнула:

– А что, скажешь, что знал? Не смеши меня! И Волка тоже не смеши! Да и Сивку уж заодно! Только и бубнил про четыре условия.

– Да что это за условия-то? Ну, одно я понял, Катька его поцеловать должна, а ещё три? – Кир недоуменно пожимал плечами.

– Так, пошли в Дуб, там и объяснишь, а то Степан сейчас, по-моему, прямо тут рухнет. Давай-давай, страдалец, не падай! – Волк, нежно подталкивая страдальца носом, отчего тот с трудом успевал ногами перебирать, сопроводил его до двери. Катька шла, оглядываясь на странный костёр, от которого скоро не осталось даже следа на траве и дубовый корень, утянувший под землю четыре элемента колдовского зелья, чуть не добившего Степана. Она была ошеломлена и счастлива, что Степан вернулся в нормальное состояние, но, как и мальчишки не поняла, какие такие условия она выполнила. Степан рухнул на лавку, и к нему тут же развернулась самобранка.

– Ешь, давай! Три дня почти не ел, – Бурый пододвинул к ученику блюдо. – Баюн, заканчивай упиваться собственным умом и сообразительностью, поделись котиковой мудростью с окружающими!

– Ладно уж… – снизошел Баюн. – Итак, использовано четыре элемента и, следовательно, было четыре условия! Ясно, что Яга это делала, чтобы Катерину заставить Степана бросить. Значит, радость моя и должна условия выполнить. Только вот очень мне странно стало, а почему это Яга так поспешно удалилась. И стал я у Катюши и Кира выспрашивать каждое слово, которое было произнесено. Так вот, смылась Яга потому, что три из четырёх условий Катя выполнила сходу! Заколдованного зельем от неведомой зверушки можно спасти, если его первое – пожалеть, второе – узнать, третье – выбрать, и четвёртое…

– Поцеловать? Так почему она сразу не могла это сделать? Она ж тебя спрашивала? – удивился Кир. – Помнишь? А ты сказал, что это не тот случай.

– Да не поцеловать, дурень! А принять! Принять надо было заколдованного! Вот таким, какой есть! Понимаешь? Принять, и решить, что вот да, вижу, что урод-уродом, но всё равно от тебя не отступлю, а принимаю, таким, какой есть! Поцелуй просто ускорил обратное превращение. С него шкура чудища так и свалилась! А так бы сходила несколько дней.

– Я бы сдох за эти дни! – убежденно, но невнятно произнёс Степан. Он ел, а с набитым ртом говорить сложно. Степан косился на задумчивую Катьку, и много чего хотел бы ей сказать, но не прилюдно же!

– Ты ешь и молчи! А то ещё поперхнёшься, спасай тебя!!! – сурово велел ему Бурый, поймав его взгляды. – Потом выскажешься.

– Нет, всё равно не понимаю… – Кир помотал головой. – Ну, когда Катька его пожалела?

– Ты же сам мне и рассказал когда… – фыркнул Баюн. – А вернулась-то она отчего?

– Ааа, ну да. Точно! Я ж хотел вернуться и его добить. Думал, что чудище Степана ранило, или вовсе того… А Катька, да, пожалела. Ну, от неё вообще всего можно ожидать, даже такой кошмар пожалеть. Ой, прости Стёп, я же не знал, что это ты.