Служитель египетских богов - Челси Куинн Ярбро

Мадлен натянула поводья, переводя кобылу на шаг и заодно прикидывая, как построить ответ.

— Думаю, это имя. Египетское, — сказала она. — Я попыталась произнести его правильно, и у меня получилось.

Троубридж почему-то обрадовался и закивал.

— О, я очень вас понимаю. Постижение чужого наречия — весьма непростое занятие. Столько слов… незнакомых, неблагозвучных. Продираешься сквозь них, как сквозь лес, не различая, где дерево, где кустарник. Как в детстве, когда учишься говорить. Не правда ли, в этом есть что-то такое? — Он наклонился и ощупал подпругу, продолжая болтать: — Когда я был маленьким, со мной приятельствовал один пес. Ничего особенного в смысле породы, но он как-то уж очень ко мне привязался. Такое бывает с четвероногими, не мне вам объяснять. Звали его Помрой, однако мне никак не удавалось верно произнести эту кличку, и я заменил ее на Прайбой. Бессмысленная замена. Прайбой произносится вовсе не легче, чем Помрой, но, клянусь, мне понадобился целый год, чтобы научиться называть песика так, как нужно. — Толстяк ткнул кнутовищем в скалу, возвышавшуюся над ними. — От нее прямо пышет жаром. Хуже, чем от кузнечного горна.

— Ваша правда, — сказала Мадлен, оглядываясь и понимая с тревогой, что они удалились от берега на весьма порядочное расстояние. — Ну, где же Уилкинсон? Разве нам не пора уже встретиться с ним?

Троубридж прищурил маленькие глазки.

— Понятия не имею. Странная вещь. Вчера вечером я нашел на своем письменном столе его записку, всю испещренную зарисовками. Там говорилось, что он обнаружил похожие на ваши сосуды и хочет их вам показать. Я был уверен, что нам навстречу кого-нибудь вышлют. — Троубридж снял шляпу и вытер лоб. — Так делается всегда.

Подул ветер — сухой и палящий, как выдох дракона. Мадлен сглотнула, внезапно почувствовав боль в потрескавшихся губах. По спине ее словно прошелся холодный палец, под корсетом кольнуло. Она вновь поднялась в стременах и огляделась.

— Никого не вижу, — голос ее слегка дрогнул.

— Я тоже, — кивнул Троубридж. Он развернул лошадь, но дорога, ведущая к берегу, также была пуста. — Уилкинсон! — прокричал толстяк, удерживая шарахнувшегося от неожиданности гнедого, потом вновь дал ему волю. — Джон Гарднер Уилкинсон! — Освобожденный гнедой резво пустился вскачь, но его тут же остановили. Англичанин, не отпуская поводьев, прислушался, не раздастся ли где-нибудь крик.

Мадлен подъехала ближе.

— Я ничего не слышу. И никого не вижу. — Она говорила ровно, спокойно, хотя на душе ее скребли кошки.

— Ничего не понимаю. Не в манере Уилкинсона заставлять гостей ждать. Он, конечно, немного чокнутый, но не дурак. Эта встреча — его идея. И потом, в записке четко указано время. — Троубридж помрачнел. — Ему придется выслушать пару ласковых слов, можете не сомневаться. Одно дело — по-приятельски проигнорировать мою любовь к пунктуальности, и совсем другое — играть подобные шуточки с вами.

— Не стоит его корить, пока мы не убедимся, что он действительно нас приглашал, — сказала Мадлен, сама приходя в ужас от шевельнувшегося в ней подозрения.

— Вы хотите сказать, что я неправильно его понял? — Троубридж повернулся в седле, не веря своим ушам. — Что за чушь? Простите, мадам, сорвалось. Нет, я в своем уме и прочел все, как надо.

— Я в этом уверена, — сказала Мадлен.

— Тогда в чем же дело? Мадам, вы разумная женщина. Неужели вам кажется, что…

— Что не Уилкинсон автор записки? — перебила Мадлен — Да, мне пришло в голову именно это. — Она судорожно вздохнула «Надо же, — с горькой иронией, подумалось ей, — как своевольна судьба. Выхватывает тебя из-под ножа гильотины, проводит сквозь все кровавые ужасы революции, чтобы с тобой уже в мирное и спокойное время хладнокровно расправилась какая-то мразь». — Я считаю, нас сюда заманили.

— Заманили? Кто заманил? — Троубридж вновь оглядел каньон. — Невозможно, мадам. Кто бы пошел на такой глупый розыгрыш? — Он внезапно умолк, ибо понял. — Или это не розыгрыш?

— Боюсь, что так, — глухо сказала Мадлен. Ей удалось справиться с первым приступом страха, и теперь она лихорадочно размышляла, что предпринять. Выход должен найтись, и он непременно найдется. Примером тому — Сен-Жермен. Он тоже когда-то жил в этих краях. Жил и выжил. Ему это удалось. Что ж, и ей это распрекрасно удастся. Надо только подумать. Спокойно, без паники. Хорошенько подумать, и все.

— Боже милостивый, — прошептал Троубридж.

Мадлен прикрыла глаза, чтобы не видеть мрачных каменных глыб, и заговорила. Очень тихо, едва шевеля губами и не глядя на Троубриджа.

— У меня есть идея. Молчите и слушайте. Притворитесь, что поправляете что-нибудь. Платок или упряжь. Нельзя показывать, что мы чем-то встревожены.

— Как скажете, — бодро отреагировал Троубридж и тут же занялся осмотром седла. — Вы думаете, за нами следят?

— Придется это предположить. Придется предположить также, что нас сюда заманили не без причины. Каньон для нас клетка, ловушка. — Ее фиалковые глаза ярко вспыхнули, потом засияли ровным холодным огнем. — Нужно попробовать выбраться из него, не показывая, что мы обо всем догадались. — Она наклонилась к англичанину, словно бы для того, чтобы помочь ему затянуть стременные ремни. — Пусть думают, будто мы развлекаемся. Выкиньте что-нибудь. Подбейте, скажем, меня на скачки. Пусть видят, что нам на Уилкинсона плевать, что мы сами себе компания.

— Черт возьми, — прошептал Троубридж. — У меня же отличные пистолеты. И почему только я не прихватил их с собой?

— Вы ведь не знали, что они вам понадобятся, — сказала Мадлен, приставляя ладонь ко лбу и оглядывая окрестные скалы. — Уилкинсон, где вы? — прокричала она, после чего подбоченясь уставилась на Троубриджа. — Куда подевался этот негодник? Вы говорили, он встретит нас. — Голос ее звучал преувеличенно громко.

— Я сам так думал, — включился в игру Троубридж. — Встреча назначена на час дня, а сейчас уже половина второго. Должно быть, он нас не слышит.

— Почему? — скривилась Мадлен, решив не тратить энергию на производство фальшивых улыбок. Губы и так не слушаются, лучше капризно надуть их. — Слишком увлекся работой? Ох, Уилкинсон! Он не лучше других. Нашел что-нибудь и забыл обо всем, а мы тут страдаем. Я и сама такая, но пренебрежения к себе не терплю. — Она раздраженно поиграла поводьями. Ладони ее моментально вспотели, на кружевной ткани перчаток появились разводы.

— В таком случае я не прочь его наказать, — громогласно объявил Троубридж, делая спутнице большие глаза. — Мадам, что нам в нем? Давайте уедем!

— Почему бы и нет? Тут такая жара! Нельзя же весь день торчать на солнцепеке. У меня от всего этого уже ломит в висках, — пожаловалась Мадлен, ничуть не греша против истины.

Троубридж бесшабашным движением сбил на затылок шляпу.

— В таком случае вас надо развлечь. Не устроить ли нам состязание? Мой гнедой против вашей чалой. Что скажете, а? Кто первым выскочит из каньона. Расстояние подходящее. Тропа тесновата, но ничего. Финишем будет дорога. Победителю достанется… поцелуй. — Он картинно прижал руку к груди, потом хлопнул себя по карману. — Или десять фунтов — на выбор?