Принц снов - Курт Бенджамин

Живя среди прорицателей Акенбада, Льешо уже путешествовал по чужим снам, и тогда просыпаться приходилось вдалеке от собственной постели. Наверняка передвигаться по миру во сне куда легче, чем делать это наяву, в реальном мире. Но шаману требовалось нечто большее, чем простая переправа через реку, и принц понимал, кого ему предстоит увидеть. А потому, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться и взять себя в руки, он вызвал в уме образ императора Шу и побежал по кругу — все быстрее и быстрее.

Шея Льешо вытянулась и покрылась грубым рыжевато-коричневым мехом. На голове снова выросли рога, руки и ноги вытянулись, превратившись в ноги оленя. Крепкие копыта с силой оттолкнулись от земли и вознесли короля леса ввысь, всплеском звериной энергии вырвав из круга. Лес исчез за спиной.

Через секунду Льешо был уже над Дарнэгом и довольно тяжело опустился на крышу дворца правителя. Копыта стукнули по терракотовой черепице и превратились в руки и ноги, удержать равновесие на которых оказалось совсем не легко. Жемчужина на серебряной цепи тоже внезапно обрела конечности и начала отчаянно толкаться. Так что на крыше, среди осколков черепицы, теперь барахтались двое — Льешо и джинн. Первым умудрился встать на ноги Свин и сразу принялся отряхиваться, приводя в порядок камзол.

— Ты собираешься пойти туда или планируешь попросить императора принять тебя здесь, на крыше?

— Так, значит, он здесь?

— В спальне. Хотя на твоем месте я без предупреждения там бы не появлялся.

— Ему хоть немного лучше?

Магия сна, которая принесла их обоих сюда, в Дарнэг, начала понемногу испаряться. Льешо побрел по крыше, решая, как с нее спуститься и при этом не получить от часовых стрелу в спину.

— Об этом тебе лучше справиться у госпожи Сьен Ма, — многозначительно ответил Свин.

— Неужели смертная богиня в Дарнэге?

— Больше того, в спальне императора Шу. — Джинн скорчил гримасу. — Не думаю, что стоит удивлять их неожиданным появлением.

— О!

С некоторым трудом переварив только что полученную информацию, Льешо пришел к единственному выводу, который мог бы объяснить загадочное поведение спутника. Мысль заставила его вздрогнуть. Сон, в котором фигурировали кобра и черепаха, сказал многое, а Бикси все знал и того раньше. И все же сны — это одно, а спальня — кое-что совсем другое. Во всяком случае, так казалось Льешо.

— Так, значит, они… Когда это произошло?

— Определенно не тогда, когда госпожа была замужем за правителем Фаршо, — медленно, словно перебирая в уме факты и принимая решение, ответил Свин. Но это была, конечно, игра. Не приходилось сомневаться, что джинн совал свой нос в дела императора еще до того, как превратился в жемчужину и скатился с небес.

— Думаю, они обнаружили, что имеют много общего, встретившись в имперской столице.

Крыша дворца была настолько неровной, что немало историй могли бы так и остаться незаконченными. Изо всех сил стараясь не скатиться и не сорваться, Льешо по пути обдумывал полученные от джинна сведения. Итак, смертная богиня войны и император, сам, подобно военачальнику, ведущий в бой свои полки.

Госпожа Сьен Ма очень хорошо относилась к Льешо. На арене в Фаршо она вырвала его из рук господина Ю и научила стрелять из лука. Когда Марко напал на поместье правителя, она помогла мальчику спастись бегством, а во время этого бегства вернула драгоценные семейные реликвии: нефритовую свадебную чашу и одну из потерянных Великой Богиней жемчужин. И еще куда менее приятную вещь — то самое короткое копье, которое постоянно стремилось его убить. Она даже рискнула собственной безопасностью, чтобы отвлечь внимание преследователя и тем самым выгадать время.

Ее сиятельство много раз спасала Льешо жизнь, но в то же время она казалась холодной, далекой и опасной. А кроме того, несравненно старше самых старых прапрапрадедов императора, давно покоящихся в усыпальнице недалеко от дворца. Бикси упоминал чувства госпожи, однако ее присутствие в императорской спальне свидетельствовало о его ответном расположении. И все же Шу просто не мог быть настолько опрометчивым! — пугала одна лишь мысль об этом.

— Она что, заколдовала его? — поинтересовался Льешо. Подобный вариант казался единственно возможным. Свин смешливо фыркнул:

— Нет, дитя мое! Кто тебе сказал, что подобная госпожа нуждается в каком-то колдовстве? Логичнее было бы спросить, какое наваждение напустил на смертную богиню наш Шу!

Поскольку Льешо слышал, как рассуждал о чувствах богини Бикси, он постарался и сам выстроить умозаключение. Он слышал, что женщины тянутся к королям, хотя на себе этого пока еще не испытал. Возможно, к императору богиню привлекло само дело, которому она служила. Шу прекрасно мог бы — и скорее всего должен был бы — остаться дома, во дворце, заниматься мирными делами собственных провинций. А вместо этого он потихоньку выскользнул через черный ход и побежал воевать бок о бок с пустынниками Гансау и встречаться со своими шпионами в неприятных и опасных местах. Он был хорошим генералом, а потому старался сохранить живыми и невредимыми как можно больше своих солдат. Льешо подумал, что следовало бы и раньше заметить тягу Шу к военным опасностям. Но он почему-то лишь сейчас испугался этой склонности.

— Осторожнее! — крикнул Свин — задумавшись, принц поскользнулся на оторвавшемся куске черепицы.

— Ой!

Он упал и поехал вниз, тщетно пытаясь ухватиться за красные глиняные пластины, которые тут же ломались. Льешо разжимал руку, пластины съезжали с крыши и с треском падали во двор, однако юноше было не до этого — он пытался найти хоть какую-то опору.

— Стой! — раздался снизу громкий голос, а за ним последовал свист стрелы, которая пролетела возле самого уха принца, едва его не задев.

— Не стреляйте! Свои! — закричал возмутитель спокойствия и понял, что падает. — Спасите!

Шлеп! Хвала Богине, фасад дворца был украшен балконами. Льешо приземлился на один из них. Встав на колени, он засунул в рот пораненный палец, из которого вовсю текла кровь. Украшенные витражами высокие двери оказались распахнутыми, а на пороге стоял потерявший от удивления дар речи Хабиба.

— Что ты делаешь здесь, в Дарнэге? — спросил он, наконец-то придя в себя. — И как попал на крышу?

— А ты мог бы поверить в то, что на самом деле меня здесь нет?

— Что касается тебя, дитя, я мог бы поверить во что угодно. — Хабиба взглянул на принца так, как, наверное, смотрел бы на продаваемого ворами хромого верблюда, однако, отойдя в сторону, пропустил его в комнату. — Ты бы лучше спрятался, пока кто-нибудь из охранников тебя не засек и не посадил в темницу. Таково было любимое развлечение бывшего правителя, и я сомневаюсь, что его люди уже утратили эту привычку. Льешо вошел в комнату, и волшебник пристально, сощурившись, взглянул на него.

— У кого ты сейчас занимаешься?