Город смерти - Даррен О'Шонесси

Разумеется, за эти четыре месяца я узнал далеко не все. Как ни крути, какими быстрыми темпами ни работай, время ограничено, но я изучил основы всех этих и разных других отраслей знания. Леонора не разменивалась на подробности. По ее мнению, подробности — удел мелких людишек, тупых трудяг, которым больше нечего делать. А гиганты — говорила она — это люди, которые видят далеко.

Теперь, когда за моим плечом стояла Леонора, я вскоре вспорол брюхо теневому городу. Не прошло и нескольких месяцев с начала моей учебы, как я уже правил своей первой территорией. Стал расширять ее — быстро, уверенно, беспощадно. Подкупом, шантажом или угрозами я заставлял работать на себя лучших специалистов во всех отраслях. Как поясняла Леонора, мы не обязаны знать о своем бизнесе все — но нам нужна власть над такими всезнайками, чтобы они занимались тяжелой рутинной работой, позволяя нам мечтать и планировать на досуге.

Года через два я вышел в крупные воротилы: подкупал всех честных полицейских, какие только попадались мне на глаза, отстреливал конкурентов, находил компромиссы с теми, кто был сильнее меня. В те дни сложно… да что там, невозможно было вообразить, Что когда-нибудь я, посиживая вот в этом кресле, смогу одним нажатием кнопки убивать или облагодетельствовать любого жителя города. Но у меня были мои мечты и Леонора. Вскоре прибавились и другие айуамарканцы. Прошло десять лет, и я стал в городе королем. Еще десять — и я превратился в Кардинала, стержень всего, человека, которого боятся все, повелителя обоих — законопослушного и преступного — миров, владыки всего, на что падает его взгляд.

— Ну хорошо, а при чем тут я? — вмешался я, сгорая от нетерпения. — Кончита, Адриан, И Цзы, весь список «Айуамарки»? Мы-то здесь при чем?

— Терпение, мистер Райми, — процедил Кардинал. — Сейчас мы к этому подойдем. Я пытаюсь разъяснить, как все это началось, как ваша жизнь переплетается с жизнью маленького беспризорника, как и по какой причине появились вы и вам подобные. Все это не очень-то легко. Я и так вынужден ужимать свою историю; давайте-ка не будем сдирать все мясо, оставляя от рассказа лишь сухие кости?

Итак. Откуда взялась Леонора, я не знал. В то время мое невежество было настолько глубоко, что я даже не задал этого вопроса. Я решил, что она как-то связана с хозяевами таинственного магазина, а мой сон — всего лишь совпадение. В первый год нашего партнерства я вообще на эту тему особо не задумывался. И лишь когда я создал еще одного человека…

Мистер Райми, за свою жизнь я повидал массу конкурентов. Точно волны, они приходят и уходят, набирают силу и рассыпаются бесследно. А я — разбивающий их волнолом. В те времена среди моих недругов был человек по имени Элмер Чэг. Он контролировал крупный район города по соседству с моим. Неделя за неделей мы боролись за улицы и переулки — каждый пытался отодвинуть свою границу подальше. Он был намного старше меня, опытнее, влиятельнее. Вероятно, он сумел бы отправить меня к праотцам — и наверняка сделал бы это, если бы знал о моем растущем потенциале. К своему несчастью, он не смог понять, что за моей внешностью немытого психа таится кое-что иное; как очень многие, он считал, что я сгорю дотла, не успев никому особенно навредить. Итак, вместо того чтобы обрушить на меня все свои силы, он выжидал.

Тогда моя тактика была грубой — где только возможно, я обходился угрозами и пытками. Найти слабое место противника и ударить по нему изо всех сил — другого способа я не знал. Изощренность была выше моего разумения. Но у Чэга со слабыми местами было туго: ни семьи, ни близких друзей, ни ненаглядной собачки или коллекции марок. Бить было некуда.

Как-то ночью, лежа в постели, я проклял Чэга за то, что у него нет матери или родственников, которых я мог бы похитить и использовать в качестве рычага. «Лучше всего был бы брат, — думал я, — брат, который вырос бы с ним бок о бок, много лет был его боевым товарищем. Самый близкий ему человек, ради которого Чэг пойдет на все». Тут передо мной вновь замелькали лица — лица призраков. Я скользил по ним ленивым взглядом. Одно показалось мне подходящим — на нем было чуть ли не написано «старший брат». Возникло имя — Виктор Чэг. Хороший мужик, но простоватый, любитель постранствовать по миру. С этим образом я и уснул.

На следующий день, повинуясь какому-то безотчетному порыву, я вернулся в магазин марионеток. После появления Леоноры я уже пытался в него зайти раза два, но всякий раз дверь оказывалась на запоре, а соседи о хозяевах ничего не знали. На сей раз магазин был открыт и вновь, не сказав ни слова по-английски, меня провели в заднюю комнату, где были пропеты заклятия над куклой, похожей на выдуманного Виктора Чэга. Куклу опять помазали кровью. Я вновь вернулся домой, растерянный и перепуганный. А наутро у Элмера Чэга появился брат.

— Вы с ума сошли, — тихо произнес я. — Это же бред. Галлюцинация.

— Правда? — улыбнулся Кардинал. — Возможно, возможно. Но кто тогда вы, мистер Райми? Порождение моего бреда? Вы сами себе кажетесь плодом шизофренической фантазии?

Я не ответил. Просто не осмелился. Удостоверившись, что я больше не буду прерывать его рассказ оскорбительными словами, он продолжил.

— Кого ни возьми, все считали Виктора Чэга реальным человеком. Я отлично знал, что Элмер Чэг сирота, с самого детства — один как перст. Но все остальные клялись, что рядом с ним всегда был Виктор, что братья всю жизнь идут локоть к локтю и всегда стоят друг за друга. Правда, Виктора знали очень смутно. Никто из тех, кто его не видел, мог его описать. Никто не знал, какая у него манера говорить, какую одежду он предпочитает, добрый он или злой, образованный или пень пнем. Доподлинно в городе знали только одно: у Элмера Чэга есть брат. У Элмера Чэга всегда был брат. Виктор Чэг обрел реальность.

То есть — я мог создавать людей. — Кардинал замялся, крепко сцепив руки, устремив на меня тяжелый взгляд — меня к стулу будто притиснуло. И повторил свои безумные слова. — Я мог создавать людей. Леонора и Виктор Чэг — их не было на свете, они не рождались. Я их создал. Наколдовал из воздуха, даровал им руки, языки, характеры и роли. Каким образом, я не знал. Тут подмывает сказать, что мне было все равно — но нет, в те времена я был еще молод и еще верил, будто кто-то где-то знает разгадку, будто жизнь имеет смысл. Тайна грызла меня изнутри, занимала все мои мысли, сводила меня с ума. Я опять пошел в магазин, обнаружил, что дверь закрыта, взломал ее, никого не застал внутри. Спросил Леонору — она твердила, что ничего не знает о магазине, о марионетках, о слепцах-иностранцах. После этого, временно отринув сомнения, я похитил Виктора Чэга и надавил этим на Элмера.

— Элмер верил, будто Виктор его брат? — недоверчиво уточнил я.

— Всем сердцем, — отозвался Кардинал. — Когда Элмер передавал мне выкуп, я попытался убедить его, что он был у родителей единственным ребенком. — Кардинал сухо хохотнул. — Он на меня посмотрел, как на сумасшедшего.

После этого я начал экспериментировать. Попытался вызывать лица специально. Обнаружил, что могу — в полудреме, в любой день. Я делал выбор — на следующий день магазин открывался, и слепцы ждали. Пару раз после вызова лица я пробовал не посещать магазин. Ничего не происходило. Чтобы оживить лица, мне требовались слепцы и марионетки.