Север и Юг - Софья Валерьевна Ролдугина

– До неё мне пока не дотянуться, – прошептала Фог, бережно прикасаясь к лицу Сидше и отводя в сторону прядь; волосы уже высохли после дождя и стали немного топорщиться в стороны, придавая ему легкомысленный вид. – Но однажды я смогу.

К длинному списку дел, которые обязательно нужно выполнить, прибавилось ещё одно.

Постепенно, к вечеру, чайная наполнилась людьми. Говорили они, к счастью, негромко, большей частью дивились на сильный дождь, который прошёл днём, так что сну Сидше не помешали. Хозяин с удивлением косился на сильного с виду мужчину, которого свалила с ног единственная пиала вина, но, кроме взглядов, больше ничего себе не позволял и исправно приносил чай для Фогарты, когда та просила.

А после заката на пороге появился Сэрим – лохматый, взбудораженный и до неприличия счастливый.

– Давненько не было мне так интересно! – с ходу заявил он, усаживаясь на подушки у низкого стола. Затем сгрузил на пол заплечный мешок, чем-то заполненный доверху, и поднял руку, подзывая хозяина: – Приятель, мне, пожалуй, того же, чего ты подавал этим двоим, только побольше. И вина бутыль! Кстати, да будет вам известно, что бесчестный торгаш, известный как Себир-Илим арх Ашри арх Нурга арх Элиль, прилюдно съел купчую на некоего Сидше Джай-рона. А купчая та была аж на двух страницах!

Фог стало смешно:

– И как же ты уговорил его на это?

– Да что ты, ясноокая госпожа, разве я стану подбивать живого человека на такое дело? – возмутился Сэрим притворно. – Я всего-то укра… э-э, позаимствовал купчую и начал вслух зачитывать её, дивясь на то, какой смелый человек – Себир-Илим, раз не боится выступить против киморта аж из самого Ишмирата. Какой он храбрый, не жалеет ни рук своих, ни ног своих, ни спины своей, а я – последний трус, признаюсь – эти клятые бумаги бы на месте изничтожил, чтоб уважаемая госпожа не подумала, что я против неё и её друга замышляю недоброе. И не оторвала бы руки мои, ноги мои… ну, и всё прочее, чем горжусь.

Тут Сидше, который устал притворяться спящим, рассмеялся и выпрямился наконец, заметив:

– Поделом ему. Кто пытается нажиться на подлости, должен быть готов к тому, что и к нему придут с той же меркой.

– И то верно, – согласился Сэрим и, придвинув к себе ополовиненную чашу, разом осушил её. – А пока неуважаемый господин трапезничал купчей – и, право, кто мы с вами такие, чтобы осуждать его вкусы – я услышал одну весьма занятную весть. Говорят, некий караван из Дабура претерпел в пути множество бед, едва не погиб от садхама и ныне возвращается в Кашим. А ведёт его человек по имени Халиль-Утар… От твоей улыбки, госпожа, сердце радуется, а небо содрогается. Поведаешь нам, что ты задумала?

– Поведаю, – охотно пообещала Фог. – Собираюсь встретить этого человека со всем радушием и посмотреть ему в лицо.

– Только посмотреть?

– А думаешь, друг Сэрим, что этого будет недостаточно?

– Да разве ж мне голова дана затем, чтоб думать? – притворно удивился тот, а затем умолк на секунду и посторонился, позволяя мальчишке-подавальщику сгрузить блюдо с жарким на стол. – Нет, она мне нужна, чтоб на флейте играть… Или деликатесами лакомиться. Рецепты с севера – и в самом сердце жаркого юга, каково? Ну, хозяин, удружил сегодня, я словно дома очутился… – тут Сэрим осёкся, и по лицу его словно тень пробежала. – Вот и славно, госпожа о своих замыслах нам поведала, а что уважаемый господин контрабандист делать собирается? Куда он направит свои стопы?

Нисколько не смутившись оттого, что всё внимание обратилось к нему, Сидше подхватил с тарелки маленький кусочек мяса, закинул в рот и аккуратно слизнул капли с пальцев.

– Ну, какие у меня дела? Шаг туда, шаг сюда, – произнёс он тем особенным голосом, который звучит так, как ласкает шёлк обнажённые плечи… перед тем, как затянуться на шее смертельным узлом. – Навещу старых друзей, поболтаю с ними о том о сём. Для начала узнаю, куда они подевали мою команду, затем посмотрю, что можно сделать – кого под забором удавить, как собаку, кого со всем почтением на воротах вздёрнуть.

– Разговаривать пойдём вместе, – тут же вклинилась Фог, потому что сама мысль о том, чтобы отпустить его одного, вызывала у неё тянущую боль под рёбрами. – Ты не думай, я за тобой следить не хочу и в дела твои лезть тоже, но мне здешние обычаи чужды. Вот вчера я не знала, как с торговцем объясняться, и чуть большую беду не учинила, и… что ты смотришь?

Сидше улыбнулся:

– Да вот думаю, когда ты мне позволишь хоть слово вставить и сказать, что я возражать я не стану, а твою помощь приму с благодарностью. В моём экипаже были и рабы, и свободные люди. И если рабам всё равно, кому служить, лишь бы хозяин не бил и кормил вовремя, то остальные трое… – он умолк на мгновение, прикрывая глаза. – Марта я живым увидеть и не надеюсь. Если он видел, как Дуэса меня одурманила, то наверняка на неё с мечом бросился, а что киморту обычный клинок… Эдер постарше меня будет, ему многое довелось повидать – если начнётся буря, так он затаится и выждет. А вот Чирре молод. Такие, стремясь друга из беды выручить, могут в большую беду угодить.

– Значит, ещё троих сыскать надо – Марта-телохранителя, Эдера и Чирре, – невозмутимо посчитал, загибая пальцы, Сэрим. – А эти-то двое кем будут?

– Умелые