Закон улитки - Андрей Курков

– Алло! – раздался в трубке голос Лехи. – Что, уже соскучился?

– Да, – грустно усмехнулся Виктор. – Ты знаешь, что сегодня Восьмое марта? Позвони Нине и Соне. Поздравь!

– О черт! А я и забыл! Спасибо! Позвоню!

– И позвони мне завтра, после состязаний!

– Если связь достанет! – пообещал Леха.

Обедали в кают-компании салатом и ветчиной. И опять Виктор, сидя за отполированным сосновым столом рядом с Весной, ловил на себе напряженные взгляды Младена и Радко. Ел, стараясь на них не смотреть.

Яхта легко разрезала невысокую волну. Фон Адриатики, так очаровавший Виктора в Сплите, стал сильнее, превратился в романтический шум волн и ветра.

Виктору отвели отдельную каюту, и он, раскрыв свою спортивную сумку, вытащил оттуда кружку с Винни-Пухом, обычную одежду. Снял адидасовскую куртку с державной символикой и вместо нее надел фланелевую клетчатую рубашку. Заправил ее в спортивные брюки. Теперь, как показалось ему, он был свободен от Родины, свободен от прошлого. «Лишь бы не быть свободным от будущего», – грустно каркнула подлая мыслишка.

Дверь в каюту открылась. Заглянула внутрь Весна. На лице – улыбка сильного, уверенного в себе человека. Взгляд ее тут же выхватил из всех предметов эмалированную детскую кружку.

– Это на память о детстве? – спросила.

Виктор кивнул.

– Пойдем, я тебе покажу что-то, – позвала девушка Виктора.

Они поднялись на палубу, и там рука Весны направила его взгляд на нос яхты, где в неподвижной позе, как какой-нибудь пятнадцатилетний капитан, стоял пингвин Миша, смотревший прямо по курсу яхты.

Виктор улыбнулся. На самом деле ему хотелось рассмеяться, но что-то сдерживало, что-то мешало ему расслабиться, отпустить все эти невидимые эмоциональные нити памяти, еще связывающие его с берегом, а точнее, со многими разными берегами его жизни.

– Ты знаешь сказку про Колобка? – спросил вдруг Виктор.

Весна посмотрела на него с удивлением.

– Знаю, – сказала она. – Мы по ней русский язык в школе начинали учить.

– Так вот Колобок – это я, – грустно произнес Виктор. – Я от дедушки ушел, от бабушки, от волка и зайца… А теперь мне кажется, что моя удача закончилась…

Весна едва заметно кивнула головой. Она вдруг глубоко ушла в свои мысли, и Виктору было не понять, связаны ли эти мысли с ним или они совершенно автономны и его не касаются.

– Завтра, – негромко произнесла она, – завтра все будет понятно…

И ушла, оставив Виктора на палубе.

Через пару минут на палубе появились Младен и Радко. Они занялись парусами, что-то там подтягивали, подправляли. На Виктора не обращали никакого внимания. И ему вдруг стало страшно. «Почему они меня не просят помочь? Почему они меня не учат, что и как надо делать? – задался он вопросами. – Ведь плыть нам очень далеко, а им вдвоем будет совсем нелегко справляться с этой яхтой!»

Перед тем как лечь спать, Виктор закрылся изнутри. Его очень обрадовало наличие задвижки с внутренней стороны двери.

Пингвин Миша остался на палубе, уходить оттуда он явно не хотел. Он словно ждал появления на горизонте родной Антарктиды, но до Антарктиды оставалось не меньше месяца пути, а об этом, конечно, Миша и догадываться не мог.

Ночью кто-то попытался открыть дверь каюты. Чутко спавший Виктор враз проснулся, прислушался.

– Открой, – раздался шепот Весны. – Боишься? – спросила она, войдя в каюту и осторожно прикрывая за собой дверь.

Виктор кивнул.

– Правильно боишься, – сказала она негромко и присела на его койку.

– Ты сказала, что завтра все будет понятно… Что будет понятно? – Виктор всмотрелся в ее глаза, которые при красноватом слабом свете дежурной лампочки показались ему зелеными.

– Моего отца – Младена – и его друга Радко объявили военными преступниками, – заговорила, перейдя на шепот, Весна. – Мы не хорваты, мы из Боснии. И плывем мы не в Антарктиду, а в Аргентину, там у отца есть друзья-сербы. А тебя завтра должны убить и сбросить за борт…

– А Мишу? – У Виктора широко раскрылись глаза.

Весна тяжело вздохнула.

– Закрывайся и спи, – сказала она, поднимаясь с его койки.

– Может, мне надо бежать? – спросил Виктор.

– Ты не убежишь, – с уверенностью в голосе сказала девушка. – Лучше подождать.

– Подождать, пока убьют? – с недоумением спросил Виктор.

– Колобок не умел плавать, – произнесла Весна перед тем, как выйти из каюты.

Виктор закрылся изнутри. Уселся на своей койке. Ему стало холодно, холодно и безразлично.

Под утро волна усилилась, и Виктор, пребывая уже в глубоком окопе сна, откуда достать его было почти невозможно, все-таки услышал громкий стук в двери каюты. Пока он выбирался из этого окопа, сначала внутренне, а потом уже и внешне, приподнимаясь на локтях, опуская ноги на шаткий пол каюты, стук превратился в грохот, а потом к грохоту добавился хриплый голос, принадлежавший Младену. Только понять, что хрипел этот голос из-за закрытой двери, было трудно. Но хоть тело и пробудилось, а разум Виктора еще дремал, иначе бы он не отодвинул задвижку, отпирая дверь.

Младен, влетевший в каюту с лицом, полным гнева, остановился, увидев перед собой ничего не понимающего спросонок, еще в полночь уставшего бояться смерти Виктора. Он обернулся, окликнул грубым тоном Весну. Через минуту она тоже спустилась в каюту.

– Это правда? – крикнул Младен прямо в лицо Виктору.

Виктора обдало запахом ракии и моря.

– Что правда?

– Ты спал с ней в гостинице? – грозно кричал Младен, показывая взглядом на дочь, стоявшую рядом с невозмутимым выражением на красивом и сильном лице.

– Правда, – ответил Виктор и тут же заметил, как правая рука Младена напряглась, забугрилась мускулами и подготовилась к взлету.

Виктор зажмурился, ожидая удара кулака Младена. Но кулак просвистел мимо и с разворота попал в лицо Весны, отчего она пошатнулась и упала в дверной проем.

Виктор растерялся. К собственным неприятностям, вплоть до смерти, он уже был готов, но к тому, что Младен будет бить собственную дочь, – нет.

Он наклонился немного вперед, к Младену. Виктор поднял руки, словно собираясь остановить следующий удар боснийского серба. Но Младен вдруг схватился руками за собственную голову и, проговорив: «Ой, мудак, мудак!», выскочил из каюты.

Виктор подошел к Весне, которая уже сидела на деревянном полу в коридорчике перед входом в каюту. Под ее левым глазом набирался соком синяк. Бровь тоже опухла.

Виктор опустился перед ней на корточки. Хотелось ее как-то утешить, сказать что-то доброе. Он уже проснулся и понимал, что практически Весна вызвала гнев отца на себя, чтобы тот не убивал Виктора. Только чем эта история закончится, Виктору было непонятно. Сейчас ему казалось, что у Младена вместо абстрактной причины убить его появилась еще одна конкретная.