Знак И-на - Татьяна Веденская

— Защитить? Никого вы не можете защитить, вам плевать, вы использовали ее как наживку. Вы ее в это втравили! — Крис судорожно вдохнул, глотая рвущиеся наружу слезы. Потом, словно переключившись, посмотрел на Ивана с нескрываемой злобой. — Где вы были, когда она не открыла дверь? Я пришел случайно, понимаете? Я просто нес ей пирог. Ваш серийный убийца разгуливает на свободе, входит к ней в дом, убивает ее, а вам и дела нет. Вас никогда нет рядом!

— Давайте сейчас все успокоимся, а ты, Третьяков, пойдешь со мной на кухню, — вмешалась Зарина.

Крис словно не слышал ее. Он смотрел в одну точку.

— Очень хорошая дверь. Я еле-еле выломал этот замок. Много времени ушло. Соседи… хорошо, у них был домкрат и дрель. Если бы я опоздал…

— Но ты успел, — вмешалась Зарина, сверля Ивана взбешенным взглядом. — Быстро пошел за мной!

На кухне она двумя руками вцепилась Ивану в плечи, рывком прижала его к стенке.

— Ты что себе позволяешь? Служебное несоответствие захотел?

— Как он подмешал ей клофелин в чай? — зло переспросил Иван. — Как? Дверь была заперта, замок хороший. Значит, он воспользовался отмычками. Так же, как тогда, на даче у ее отца. Может быть, он даже был в квартире, когда она пила чай. Ждал, чтоб ее зарезать?!

— Нет, не ждал, — почти выплюнула Зарина.

— Откуда вы знаете?

— Если ты изволишь меня дослушать… — процедила она, но эксперт-криминалист ее опередил, он подошел к ним и кивнул на стоящий около раковины фильтр-кувшин с водой.

— Придумано грамотно, — сказал эксперт. — Девушка явно привыкла пить воду из фильтра. Чего бы она ни захотела — чаю, кофе или просто воды, она бы налила воду из этого кувшина.

— В кувшине был клофелин?

— Да, он уже был там, когда она вернулась домой. Может быть, даже уже какое-то время был там — кто знает. Только разве что сама Алиса, — эксперт пожал плечами. — Ах, да, и подмешивали не для того, чтобы усыпить и ограбить. Там такая концентрация клофелина, что с гарантией слона свалит.

— Он хотел ее убить, — прошептал Иван и устало потер глаза руками.

— Скорее всего, — кивнул эксперт. — На майские праздники ее могли бы долго не найти. Удобный момент. То, что этот парень ее обнаружил, — просто какое-то чертово чудо.

— Это то, что Черный Воин делает всегда, — добавил Иван, сжав кулаки. — Опаивает людей исподтишка, но никогда не вступает в открытое противостояние. Никакой он не воин. Только я не понимаю, зачем…

— Зачем? — разъяренной коброй бросилась вперед Шапошникова. — А то, что он знал, что Алиса идет по его следу, — это тебе не повод? Потому что, черт возьми, ты потакал ее играм в детектива! — резко бросила она ему. — В общем, так, Третьяков, я запрещаю тебе какие бы то ни было контакты с Морозовой. К ней приставлены наши сотрудники, она под охраной, и не смей идти к ней в больницу. Куда хочешь — но чтобы в Склифе тебя и близко не было. Езжай работай, я не знаю, займись какими-то другими делами. Отчеты допиши, что ли, наверняка накопились.

Иван не стал дожидаться окончания отповеди, пробкой вылетел из квартиры, побежал вниз и только там замедлился, достал сигареты. Прикурил и тут же громко выматерился — поджег не с того конца. Выкинул сигарету, прикурил другую. Затем достал телефон и нашел в Интернете номер справочной Института имени Склифосовского. Добрался до оператора, долго на него ругался, но заставил найти информацию об Алисе Морозовой, доставленной буквально час или два назад. Состояние пациентки было стабильно-тяжелым. В реанимации. На аппарате. Иван знал, это аппарат искусственного дыхания.

Жива.

— Я ошибся. Я никак не могу понять, в чем, но я ошибся в чем-то важном, а иначе Нечаев бы не пришел тебя убивать. Если бы я предвидел такую возможность, сидел бы там, с тобой, как цепной пес, и плевать, что бы ты мне на это сказала. Караулить в подъезде ты бы мне не запретила! — Иван сидел рядом со спящей Алисой и грыз ногти. Повернулся и посмотрел на нее так, словно ожидал ответа. Но Алиса молчала — спящая красавица из сказки. Криса, что ли, позвать, попросить, чтоб он ее поцеловал? Сказка — ложь, да в ней… Все в ней ложь. В палату зашла медсестра и тут же недовольно скривилась.

— Вы чего тут делаете в верхней одежде и без бахил? Ну-ка, немедленно уходите!

Иван поднялся, но, вместо того чтобы уйти, только свел брови и сунул под нос медсестре удостоверение. Та посмотрела на него без интереса.

— И что? Я должна вам теперь честь отдать, господин оперуполномоченный?

— Как она? Что говорят врачи? Почему она не приходит в себя? В конце концов, уже третий день! Она вообще очнется? Это кома, что ли?

— Какая кома, кто вам такое сказал? Она просто спит. Сердечный ритм нормальный, самостоятельно дышит. И сухожильный рефлекс восстанавливается. В конце концов, она приняла смертельную дозу яда, вы хотите, чтобы она на третий день воскресла и побежала полумарафон?

— Сухожильный рефлекс? Что это такое вообще? — раздраженно спросил он.

— У нее были судороги, а теперь уже чашку может сама держать. Послушайте, а вы ей кто, чтобы я вам тут докладывала?

— Он мне денег должен, вот и интересуется, — услышал Иван слабый голос с больничной койки. Дернулся, обернулся — Алиса лежала с открытыми глазами, бледная до того, что губ не видно, такие белые. Но улыбается. Иван не выдержал, улыбнулся и кивнул.

— Да, интересуюсь, вдруг ты помрешь, хоть отдавать ничего не придется.

— Точно, — слабо кивнула Алиса. — Может, это ты меня и… того?

— Да ну вас! — махнула рукой медсестра. Подкрутила что-то в капельнице и ушла. Иван остался. Нерешительно помолчал, затем стащил все-таки с плеч куртку-ветровку.

— И давно ты меня тут подслушиваешь?

— Кто ж его знает? У меня такие идут мультфильмы в голове, что я не всегда понимаю, реально кто-то говорит или это мое спецкино крутят. Черт, какая жуткая штука. Что это хоть такое?

— Клофелин.

— И что это?

— Сильнодействующее психотропное средство, от которого человек быстро теряет сознание и остается в беспомощном состоянии или…

— Ну, договаривай. Или погибает, да? Прямо описание флунитразепама. Значит, мы у него запасы изъяли, но он аналог нашел. Значит, это все-таки он, да?

— Пока идет следствие, — хмуро ответил Третьяков, вытирая пот со лба. В палате было душно, в реанимации запрещалось открывать окна. Пациенты тут лежали зачастую голыми под одной только простыней, чтобы в случае чего врачам не пришлось возиться с раздеванием.

— Куда оно идет? — хмыкнула Алиса. — В очередной тупик? Лучше скажи, когда меня выпишут.

— Выпишут, когда ты перестанешь следствию мешать. А пока будешь лежать, сколько скажут, — взбеленился Иван. — Даже спрашивать не буду — и не проси. Лучше скажи, что тебе принести? Воды или там бананов? Хотя ты их не заслужила, но я принесу. А пока лежи, выздоравливай.