Рыцарь - Джин Вулф

Внизу кто-то истошно вопил: «Файнфилд! Файнфилд!» Мне кажется, я узнал голос Гарваона, поскольку только он мог там орать, и заключил, что так называется его родовое поместье. У меня не было поместья, поэтому я громко выкрикнул: «Дизири! Дизири!» – чтобы дать Гарваону понять, что я здесь и готов прийти на помощь.

Впоследствии я кричал «Дизири!» всякий раз, когда вступал в сражение. Возможно, я не однажды забуду упомянуть о данном обстоятельстве, описывая разные схватки, но я всегда кричал имя Дизири. Оказавшись в Скае (позволь мне сказать, пока я не забыл), я тоже делал это.

Наконец Альвит спросила меня, что значит мой боевой клич, и я не смог вспомнить. Потом я все старался, старался. И чувствовал боль где-то глубоко в душе.

Естественно, я еще не знал ничего этого, когда бежал вдоль обрыва. Вскоре я натолкнулся на троих мужчин, огромнее которых в жизни не видывал. Они катили валун к краю пропасти. Удар Мечедробителя пришелся первому из них по лбу (выше я не мог достать), когда он повернулся ко мне. Метко пущенный камень сбил с меня стальную каску. Кажется, я покачнулся и «поплыл». Чья-то рука схватила меня за кисть, я полоснул по ней кинжалом, и рука разжалась. Я увидел колено на уровне своего паха и изо всех сил треснул по нему Мечедробителем.

Еще один бросил в меня копье. Оно не пробило мою кольчугу, но сильный удар повалил меня на землю. Мы оба одновременно схватились за него, и он поднял копье и меня вместе с ним, поскольку я не отпускал древко. Я пнул мужчину в лицо, и он выронил копье. Я вскочил на ноги и мощным пинком (словно посылая мяч в ворота противника) столкнул противника с обрыва и сам чуть не последовал за ним. С трудом восстановив равновесие, я посмотрел вниз и увидел, что он все еще катится кувырком по камням. Потом он скрылся в тени, и я услышал глухой удар тела о дно ущелья.

Во время схватки я выронил кинжал и Мечедробитель. Отполированный до блеска клинок кинжала сверкал в лунном свете, а вот палицу мне пришлось искать ощупью.

Я выпрямился и увидел здоровенного мужчину, ростом с баскетболиста NBA, который шел на меня с дубинкой. Я присел на корточки (наверное, намереваясь броситься на него, когда он размахнется), но тут вдруг из темноты выпрыгнул черный зверь, значительно превосходящий размерами моего противника. Внезапно великан превратился в обычного маленького человека, который просто прогуливался здесь и неожиданно встретил свою погибель. Он испустил душераздирающий вопль, когда огромные челюсти сомкнулись. (Я услышал треск костей, ужасный звук.) Гильф потряс его, словно крысу, и швырнул на землю.

– Вам лучше убраться отсюда поскорее, господин.

Ури стояла справа от меня, сжимая в руке длинный тонкий кинжал. Я не видел и не слышал, как она подошла, но она стояла рядом.

– Вас убьют, господин, коли вы задержитесь здесь чуть дольше, – прошептала мне слева Баки.

– Вы видите в темноте лучше меня, – сказал я. – Здесь есть еще кто-нибудь из них?

– Сотни и тысячи, господин. Там, куда вы направляетесь.

Я велел девушкам следовать за мной.

По окончании сражения нам пришлось снять поклажу с мертвых лошадей и мулов и переложить все на оставшихся животных. Поверх тюков мы уложили тела убитых. Около полуночи мы двинулись дальше и продолжали путь до рассвета. Гарваон ехал впереди каравана, а мы с Гильфом держались шагах в ста – ста пятидесяти перед Гарваоном. К восходу солнца мы выехали из скалистой теснины на горный луг с густой зеленой травой и полевыми цветами. Он немного кренился, словно палуба корабля под сильным боковым ветром, но тогда показался нам просто чудесным. Мы остановились, сняли поклажу с животных и поставили шатры. Потом почти все легли спать, но Гарваон с дюжиной своих воинов заступил в дозор, а мы с Гильфом отправились к месту недавнего сражения. Мани ехал со мной, сидя на моей переметной суме.

Мы оставались на том лугу весь день и всю ночь. На следующее утро Бил вызвал меня к себе. Посреди шатра стояли стол, как и в прошлый раз, и два складных стула.

– Садитесь, – сказал он мне. – Завтрак подадут через пару минут.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Вы взобрались на скалы, чтобы сразиться с горцами. Так мне доложили, и я сам мельком видел вас наверху. Во всяком случае, мне так кажется.

Я кивнул:

– Рад услужить вам, милорд.

– Огромные камни падали на нас. – Казалось, он разговаривал сам с собой. – И тела тоже. Тела наших врагов. Пока мулов навьючивали кладью, снятой с мертвых животных, мы вместе с сэром Гарваоном не без интереса рассматривали трупы при свете фонаря. Наверное, вы занимались тем же, сэр Эйбел?

– Нет, милорд. Я вернулся за своим конем.

Я бы с удовольствием приступил к завтраку сейчас же, если бы мог встать и выйти из шатра.

– Понимаю. Обычно я завтракаю со своей дочерью, сэр Эйбел. Но сегодня ее здесь нет. Уверен, вы это заметили.

Я кивнул.

– Надеюсь, она не больна.

– Она цела и невредима. В значительной мере благодаря вам, я думаю.

– Мне бы тоже хотелось так думать.

Бил сложил руки домиком и сидел неподвижно, уставившись на меня, покуда не принесли еду.

– Кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь, сэр Эйбел. Не ждите, когда я начну.

Я сказал, что предпочел бы подождать, и он положил себе на тарелку копченую рыбу, кусок хлеба и немного сыру.

– Я люблю завтракать со своей дочерью.

Я снова кивнул.

– По-видимому, она приятная собеседница, милорд.

– Таким образом я получаю возможность час-полтора разговаривать с ней. Обычно потом я занят весь день.

– Не сомневаюсь, милорд, – сказал я.

– Многие люди моего или еще более высокого звания работают мало. Или вообще не работают. Они бездельничают при дворе и точно так же бездельничают в своих имениях. Управляющие ведут за них все дела в поместьях, как мой управляющий за меня. Если король пытается уговорить их исполнить какие-то обязанности – что он, будучи человеком благоразумным, изредка делает, – они отговариваются под разными предлогами. Я пытался стать человеком другого склада. Я не стану докучать вам рассказами обо всех должностях, которые занимал под началом нашего нынешнего короля и его отца. Я исполнял самые разные обязанности, и зачастую тяжелые. Например, я почти семь лет отправлял должность главного казначея.

– Я знаю, это тяжелая работа, – сказал я.

– Вам кажется, что вы знаете, сэр Эйбел, но на самом деле вы не имеете ни малейшего представления. Это был чистый кошмар; мне казалось, он никогда не кончится. А теперь вот это.

Я кивнул, стараясь принять сочувственный вид.

– Завтрак дает мне возможность провести один час в день в обществе дочери. Я старался быть ей и отцом, и матерью, сэр Эйбел. Не стану говорить, что я преуспел. Но я старался.