Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм

Неизвестный сыщик стоял примерно в сорока футах у двери одного из кабинетов, небрежно прислонившись к стене, и делал вид, что читает газету. Потом взглянул на свои часы и перевел взгляд на матовую стеклянную панель. Ни дать ни взять — человек, ожидающий своего приятеля, чтобы отправиться с ним на ленч или в бар ближайшего от аэропорта мотеля. В нем не было ничего угрожающего, но именно в этом Майкл и увидел угрозу. В профессионализме.

Итак, они оба должны сохранять контроль над собой, должны уметь ждать, оставаться профессионалами. Преимущество было за тем, кто стоял за дверью; он уже контролировал ситуацию. Тот, кто оставался в коридоре, не знал ничего и не мог позволить себе даже отойти к телефону, так как объект слежки может вообще исчезнуть.

Ждать. Держать себя под контролем. И избавиться от фальшивых документов, которые могут вывести преследователей на Режин Бруссак и на человека по имени Джекоб Хандельман. Имя в списке пассажиров не таило в себе угрозы — его вставил туда безмозглый компьютер; кто нажимал на клавиши — установить невозможно. Другое дело документы. Можно без особого труда выявить их происхождение. Майкл разорвал все бумаги и спустил мелкие обрывки в унитаз. Зайдя в самую дальнюю кабину, он при помощи перочинного ножа отодрал ленту с надписью «Дипломатический», гарантирующую багаж от досмотра, и открыл чемодан. Из-под аккуратно сложенной одежды он извлек короткоствольный автоматический пистолет «лама» и бумажник со своим паспортом и прочими документами. В их безопасности Майкл не сомневался, однако лучше не показывать их вовсе. На улицах страны, его усыновившей, документы требовались очень редко. Одно из тех преимуществ, которому он был особенно благодарен.

Пока он уничтожал фальшивые документы, доставал бумажник и пистолет, рассовывал их по нужным местам, в туалете побывало два посетителя. Они пришли вместе. Судя по разговору — летчики «Эр Франс», — командир корабля и второй пилот. Они спорили, мочились, ругались по поводу предполетной бюрократической волокиты и рассуждали о том, сколько им принесет продажа настоящих гаванских сигар в баре ресторана «Оберж-о-Куан», расположенного, по-видимому, где-то в центральном Манхэттене. Выходя из туалета, они продолжали обсуждать свои возможные доходы.

Хейвелок снял пиджак, аккуратно сложил его и повесил на руку, оставаясь в кабинке, дверцу которой он слегка приоткрыл. Посмотрев на часы, Майкл обнаружил, что провел в туалете не менее четверти часа. Уже пора, подумал он.

И не ошибся. Светлая металлическая дверь качнулась слегка назад, и Хейвелок вначале увидел лишь плечо и край сложенной газеты. Неизвестный бесспорно был профессионалом, никакого свернутого пиджака или пальто, чтобы скрыть оружие, ничего лишнего, что могло бы помешать или быть использовано против владельца. Всего-навсего свернутая газета, которую так легко выронить, чтобы без помех открыть огонь.

Человек проскользнул в дверь, прижимаясь спиной к белой панели. Его глаза обшарили стены, вентиляторы, ряд кабинок. Удовлетворившись осмотром, он присел, но явно не для того, чтобы изучить пространство под дверями ближайших к нему кабин. Он повернулся лицом к входной двери. Майкл не мог понять, что же тот делает.

Но через мгновение сообразил, и перед глазами тут же возник образ другого профессионала, с моста на перевале Коль-де-Мулине, блондина в мундире итальянского пограничника. Но киллер по имени Риччи знал обстановку и заранее подготовился к тому, чтобы заблокировать дверь сторожевой будки. Серолицему профессионалу пришлось импровизировать, проявить сообразительность. Он принес с собой выломанный где-то в коридоре кусок деревянной доски, которыми были облицованы стены аэропорта, и теперь подсовывал его под дверь. Наконец он выпрямился, прижал ботинком обломок доски и повернул ручку. Дверь оказалась заблокированной. Они остались один на один. Человек обернулся.

Хейвелок в узкую щель изучал своего противника. На первый взгляд по своему физическому сложению он не представлял особой опасности. Ему было уже за пятьдесят; плоское сероватое лицо, густые брови, высокие скулы, порядком изреженная шевелюра. Ростом не больше пяти футов восьми дюймов. Человек был худ и узкоплеч. Но когда Майкл увидел его левую руку — правая скрывалась под газетой — он был поражен огромной крестьянской лапой, которая бывает только у людей, занимающихся тяжелым физическим трудом.

Мужчина двинулся вдоль ряда кабинок, дверцы которых примерно на два дюйма не доходили до кафельного пола. Чтобы увидеть, занята ли кабина, ему следовало держаться не более чем в трех футах от лицевой панели. В ботинках на толстой каучуковой подошве он перемещался совершенно бесшумно. Неожиданно преследователь махнул рукой, отбрасывая газету. Хейвелок ошарашенно разглядывал пистолет. В руках у человека, приближающегося к нему, был знаменитый «буран» — пистолет советской ВКР! В этот момент русский пригнулся.

Пора! Майкл швырнул свернутый пиджак через стенку кабинки вправо. Русский отпрыгнул, разворачиваясь на звук и вскидывая пистолет, и оказался спиной к Майклу.

В тот же момент Хейвелок распахнул дверцу, метнул свой чемоданчик в противника, вложив в бросок всю силу, и прыгнул вперед, нацеливаясь на пистолет. Ему удалось ухватиться левой рукой за ствол и рвануть его вверх. Русский развернулся, сграбастав Майкла своими грозными ручищами, но тот захватил левую руку противника и резко крутанул ее, поворачиваясь всем телом. Лицо врага исказилось от боли. Майкл вырвал пистолет и ударил рукояткой ему по черепу. Тот обмяк, и Хейвелок, пригнувшись, мощным толчком плеча отправил его в полет по направлению к писсуарам.

Человек с серым лицом упал на колени, упираясь правой рукой в пол, а левой держась за грудь. Скривившись от боли, он хватал ртом воздух.

— Нет! Нет! — воскликнул он по-русски. — Я хочу только поговорить.

— С заблокированной дверью и с пистолетом в руках?

— А вы согласились бы на беседу, если бы я просто подошел и представился? Может, еще и на русском?

— Можно было попытаться.

— Не было времени, вы слишком быстро исчезли... Можно? — Русский слегка разогнулся, отрывая руку от пола, показывая, что хочет встать.

— Давайте, — кивнул Хейвелок, сжимая в руке «буран». — Вы пытались позвонить по телефону.

— Естественно. Надо было сообщить, что вы отыскались. Что вы такого сотворили? Я не знаю, может, мне не стоит задавать этот вопрос?

— А что вы вообще знаете? Как вам удалось меня разыскать? — Майкл поднял пистолет и нацелил его в голову русского. — Советую говорить правду. Я ничего не потеряю, когда в туалете обнаружат ваш труп.

Русский спокойно взглянул на ствол и затем посмотрел в глаза Хейвелока:

— Действительно, вам нечего терять. И вы не станете колебаться. Сюда вместо меня следовало направить более молодого сотрудника.

— Как вам удалось узнать, что я прилетел именно этим рейсом?

— А я и не знал. И никто не знал... Один сотрудник Военной контрразведки был ранен в Париже. Ему ничего не оставалось, кроме как обратиться к нам.