Матери - Жереми Фель

Он сделает все, чтобы она была счастлива. Он каждый день будет для нее тем мужчиной, которого Джулия так и не успела узнать.

Возле грузовичка остановились две полицейские машины. Из них вышли шестеро в форме – к ним тут же присоединились двое из грузовичка. И они принялись дружно о чем-то спорить, поглядывая на фасад гостиницы напротив.

Томми вскипел от ярости. Он кинулся к кровати, быстро оделся и, выскочив из номера, бросился было к лестнице.

Догадавшись, что они направятся по ней наверх, он, недолго думая, решил взобраться по пожарной лестнице на крышу.

Уму непостижимо. Его нашли, несмотря на то что он принял все меры предосторожности.

Неужели прокололся?

С машиной?

Здесь, наверху, хоть и ощущался ветерок, но дышалось все равно тяжело. От соседнего дома крышу гостиницы отделяла какая-то пара метров. Если разбежаться как следует, можно запросто перепрыгнуть, не опасаясь разбиться об асфальт.

А если он упадет, тогда всему конец. Не будет ни страха. Ни боли. Ничего.

Томми бесстрастно прикинул расстояние, стараясь не думать о пропасти, которая постарается поглотить его в мгновение ока.

Но кто будет по тебе плакать?

Внизу, по улочке, пробежала кошка, и у него закружилась голова. Вверху, в небе, весело гомонили птицы, будто насмехаясь над ним, – очевидно, потому, что ему было не под силу взмыть в воздух. Снизу послышались крики. Томми присел на корточки и, собравшись с духом, посмотрел через парапет вниз в ту самую минуту, когда полицейские вывели из гостиницы двух парней в нижнем белье и в наручниках и рассадили их по своим машинам, запихнув каждого на заднее сиденье. Между тем полуголая бабенка кричала полицейским вслед какие-то гадости, пока они ее не схватили и не положили лицом в асфальт.

Значит, они приходили не по его душу.

Томми упал на спину и, глядя в небо, рассмеялся, чувствуя себя дураком и счастливчиком одновременно.

Вернувшись в номер, он собрал свои пожитки и сунул в рюкзак, решив подыскать на ночь новое прибежище.

Угнанную машину он оставил там, где она стояла, – больше рисковать ему не хотелось. Ничего не поделаешь, Джулию он искал предостаточно. Пошла она к черту – и она тоже.

Утром он отправится на автовокзал и сядет в первый же автобус, который увезет его в другой город – подальше на восток. По приезде на новое место он закупит провизии на целую неделю, запрется в номере мотеля и носа оттуда не высунет.

Впрочем, ему следовало еще кое-что сделать, прежде чем покинуть этот город навсегда.

Томми опустился на кровать и допил остатки виски для храбрости.

Затем вышел из гостиницы, сел в городской автобус и отправился в район Ист-Энд, где проживал Коннор, приятель старшего брата Дилана, и где находился тот дом с цветочными клумбами вдоль фасада.

44.

На сей раз он непременно поймет, почему его неумолимо тянет к этому дому с тех самых пор, как однажды он не отважился переступить его порог.

Как какой-нибудь слабак.

Трусливый мальчишка.

Еще немного – и ты обмочишь штаны.

Некоторое время спустя Томми уже шел быстрым шагом по довольно широкой улице, все еще надеясь в глубине души, что случайно заметит Джулию и та, обрадовавшись неожиданной встрече, позовет его к себе.

А потом, обдавая теплым дыханием его обнаженное тело, попросит у него прощения.

Впрочем, нет, хватит думать о ней.

Чуть дальше трое мальчишек играли в футбол на мостовой, а другие, постарше, гоняли на велосипедах. Это напомнило Томми, как они с Грэмом частенько выбирались на прогулки по полям, лесам и долинам, а домой, случалось, возвращались довольно поздно, и мать всегда ждала их, сидя на крыльце.

Она не находила себе места и таким образом, не говоря ни слова, показывала, что любит их больше жизни.

Томми сразу узнал детский сад с граффити на стене и, свернув на улочку слева, чуть ли не на цыпочках подошел к дому, куда в детстве столько раз приводил его отец посмотреть на злого седовласого дядьку, который там жил.

Но пока его разум отказывался это признавать. Томми чувствовал только, что пришел в то самое место.

На почтовом ящике было выведено лишь имя, наполовину стертое: «Г. Хилл». Из дома доносились звуки какой-то телеигры. Томми прикоснулся пальцами к цветам, потом попробовал заглянуть в окно, благо шторы были раздвинуты.

И, понимая, что не может поступить иначе, подошел к двери и позвонил.

За дверью послышалось ворчание, потом неуверенные шаги – было похоже, что кто-то хромал.

Дверь открыл крупный мужчина лет шестидесяти, с тонкими чертами лица и всклоченными седыми волосами, в клетчатой рубахе и холщовых штанах.

– Здравствуйте, – запинаясь, проговорил Томми, – меня зовут Томми Хьюитт. Вам это может показаться странным, но я, кажется, знаю этот дом.

Хозяин сначала никак не отреагировал, потом его лицо исказилось, и он резко захлопнул дверь у Томми перед носом.

Какое-то время он неподвижно стоял на крыльце. Затем, опасаясь, как бы хозяин дома не вызвал полицию, молча ушел прочь с горьким привкусом во рту.

Остановился он в километре от того дома, возле ржавой баскетбольной стойки на лужайке, и лишь в этот момент понял, что дрожит.

Почему хозяин дома вдруг так испугался? Может, вспомнил то, что никак не удавалось воскресить в памяти ему самому?

Томми плюхнулся на скамейку и сидел там, пока солнце не скрылось за вязами; он забыл и о гостинице, где собирался заночевать, и обо всем на свете.

Из оцепенения его вывел рокот автомобильного двигателя. К ближайшему дому по подъездной дорожке подкатил светло-коричневый «универсал». Из машины выбрались мужчина и женщина с сумками для покупок, потом двое мальчишек, которые вприпрыжку кинулись за родителями к входной двери. Томми украдкой обогнул дом и вошел в сад, располагавшийся позади дома. Женщина, не самой привлекательной наружности, водрузила сумки на кухонный стол. Один из мальчишек подбежал к ней, и она налила ему стакан воды, а папаша тем временем завалился на диван в гостиной.

Не успев убрать покупки, женщина достала из холодильника несколько кусков мяса, а также готовый салат и выложила все это на разделочный стол. Появившийся рядом муженек чмокнул ее в щеку, подхватил четыре тарелки и принялся расставлять их на обеденном столе.

Мальчишки торчали на втором этаже, в комнате с голубыми обоями, – наверное, в своей спальне, решил Томми. Через несколько минут мамаша окликнула их – они спустились вниз и уселись за стол.

Семейство обедало перед телевизором, по которому в очередной раз показывали «Полицейского из Беверли-Хиллз». Томми наблюдал за ними, будто в кино, – казалось, он видит сцену, в которой сам никогда не смог бы участвовать.