Четвертый Кеннеди - Марио Пьюзо

– Я хотел бы провести один час с Ябрилом. Надеюсь, что ты лично это организуешь. Он заметил удивление на лице Кристиана. – Всего один час и только один раз.

– А чего ты этим добьешься, Фрэнсис? – спросил он. – Это может оказаться слишком болезненным для тебя. Я беспокоюсь о твоем здоровье.

Фрэнсис Кеннеди действительно выглядел неважно. В последние дни он был бледен и, похоже, похудел, а на лице появились морщины, которых Кристиан никогда раньше не замечал.

– Я выдержу, – заверил Кеннеди.

– Если слух об этой встрече просочится, нам будет задано множество вопросов, – сказал Кристиан.

– Сделай так, чтобы ничего не просочилось, – возразил Кеннеди. – Никаких записей о встрече не будет, и в журнал посещений Белого дома она не внесется. Так как?

– Потребуется несколько дней для подготовки, – произнес Кристиан. – И Джефферсон должен быть поставлен в известность.

– Кто-нибудь еще?

– Может быть, еще шесть человек из моего особого подразделения, – ответил Кристиан. Они должны быть в курсе, что Ябрил находится в Белом доме, но им необязательно знать, что ты с ним разговариваешь. Они могут догадываться, но знать не будут.

– Если это необходимо, я могу поехать туда, где ты его держишь.

– Это исключено, – отрезал Кристиан. – Лучшее место – Белый дом. Встречу надо устроить после полуночи. Я предлагаю час ночи.

– Договорились, – сказал Кеннеди. – Послезавтра ночью.

– Хорошо, – ответил Кристиан, – я только должен подписать кое-какие бумаги, которые будут туманно составлены, но если что-нибудь пойдет не так, они меня защитят.

Кеннеди вздохнул как бы с облегчением, а потом резко сказал:

– Он не супермен, не беспокойся. Я должен иметь возможность свободно разговаривать с ним и хочу, чтобы он отвечал ясно и по собственной воле. Я не желаю, чтобы его накачивали наркотическими средствами или как-то принуждали. Я хочу понять ход его мысли и, может быть, тогда я не буду так ненавидеть его. Мне необходимо выяснить, что в действительности ощущают такие люди, как он.

– Я должен присутствовать при этой встрече, – с некоторой неловкостью произнес Кристиан. Я несу ответственность.

– А может ты и Джефферсон будете за дверью? – предложил Кеннеди.

Кристиан пришел в смятение от этого вопроса, резко отодвинул хрупкую синюю кофейную чашечку и очень серьезно сказал:

– Пожалуйста, Фрэнсис, я не могу согласиться на это. Конечно, он будет безопасен, физически бессилен, и тем не менее, я должен быть между вами. Это тот случай, когда я обязан применить право вето, которое ты дал мне.

Он постарался скрыть свой страх перед тем, что может сделать Фрэнсис.

Они оба улыбнулись. Такова была часть их сделки, заключенной, когда Кристиан гарантировал безопасность президента. Она включала в себя уговор, что Кристиан, как глава Службы безопасности, может запретить любое появление президента на публике.

– Я никогда не злоупотреблял этим правом, – заметил Кристиан.

– Однако ты всегда энергично им пользовался, – сказал Кеннеди с гримасой. – Ладно, можешь находиться в комнате, но постарайся затеряться среди старинной мебели колониальных времен. А Джефферсон пусть стоит за дверью.

– Я все устрою, – заверил Кристиан. – Но, Фрэнсис, это тебе не поможет.

Кристиан Кли готовил Ябрила к встрече с президентом Кеннеди. Ябрила допрашивали уже множество раз, но он, улыбаясь, отказывался отвечать на какие бы то ни было вопросы. Он держался хладнокровно, самоуверенно и готов был разговаривать на общие темы – обсуждать политические проблемы, палестинский вопрос, который он называл израильским вопросом, но отказывался говорить о своем происхождении или о своих террористических операциях. Не желал говорить о своем партнере Ромео, о Терезе Кеннеди и ее убийстве, а также о своих отношениях с султаном Шерабена.

Тюрьма, где содержался Ябрил, представляла собой маленький госпиталь на десять коек, построенный ФБР для особо опасных преступников и ценных информаторов. Обслуживал этот госпиталь медицинский персонал Службы безопасности, а охраняли агенты особого подразделения Кристиана Кли. В США имелось пять таких тюремных госпиталей – в округе Колумбия, в Чикаго, в Лос-Анджелесе, в Неваде и на Лонг-Айленде.

Эти госпитали иногда использовались для медицинских экспериментов на добровольцах из числа заключенных. Госпиталь в округе Колумбия Кристиан Кли очистил, чтобы содержать здесь Ябрила в полной изоляции. Он также освободил госпиталь на Лонг-Айленде для двух молодых ученых, заложивших атомную бомбу.

Ябрил помещался в палате, оборудованной так, чтобы исключить всякую попытку самоубийства насильственным образом или путем голодания. Там было оборудование, ограничивавшее его физические действия, и приборы для внутренних вливаний.

Каждый дюйм тела Ябрила, включая зубы, был просвечен рентгеном, и он постоянно содержался в специальной одежде, которая только отчасти позволяла ему двигать руками и ногами. Он мог читать и писать, передвигаться мелкими шажками, но был лишен возможности делать резкие движения. Кроме того, он находился под круглосуточным наблюдением с помощью двусторонних зеркал, которое вели агенты особого подразделения Кристиана Кли из Службы безопасности.

Покинув президента Кеннеди, Кристиан отправился к Ябрилу, зная, что предстоит нелегкий разговор. Он вошел в палату Ябрила в сопровождении двух агентов, уселся на один из комфортабельных диванов, а агенты проверили одежду, ограничивающую движения арестованного.

– При всей вашей власти, – презрительно заметил Ябрил, – вы очень осторожный человек.

– Я верю в осторожность, – серьезно сказал Кристиан. – Я как те инженеры, которые строят мосты и здания с таким расчетом, чтобы они выдерживали нагрузку в сто раз большую, чем необходимо. Вот так и я веду свои дела.

– Это не одно и тоже, – отозвался Ябрил. – Вы не можете предусмотреть ударов судьбы.

– Знаю, – согласился Кристиан. – Но осторожность помогает мне не волноваться и обеспечивает безопасность. Теперь о цели моего визита. Я приехал просить вас об одолжении.

Тут Ябрил расхохотался с искренней веселостью. Кристиан с улыбкой смотрел на него.

– Нет, серьезно. Речь идет об одолжении, и в вашей воле согласиться или отказаться. А теперь слушайте меня внимательно. С вами обращались хорошо, таково было мое распоряжение и таковы законы моей страны. Я знаю, что запугивать вас бесполезно, что у вас есть гордость, но я прошу вас о маленьком одолжении, которое ни в коей мере не скомпрометирует вас. В ответ я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы с вами не произошло никакого несчастного случая. Я знаю, вы продолжаете надеяться, что ваши товарищи из знаменитой Первой Сотни придумают что-нибудь хитрое, чтобы мы были вынуждены освободить вас.