Сибирская жуть-4. Не будите спящую тайгу - Андрей Буровский

— Вы готовы подписать договор с властями?

— Да, готов. Но не со всякими властями. С Простатитовом я буду подписывать разве что рождественские открытки. А на извлечение именно этого слона есть начальник моей экспедиции, вот его люди. Контракт мы сейчас перепишем. Что еще нужно, простите?

— Это незаконно! — вякнул было Санька Харев.

— Хм… А Чижиков поступил законно? — повернулся к нему Бортко.

Харев замер со злой мордой.

— Кстати… Не мог бы я арендовать у вас один вертолет? Он нужен мне под вывоз мамонта.

— А вертолет не провоняет?

— Не провоняет, все гнилое мы отделим. А провоняет — оплачу ремонт.

— Гм… Это похоже на подкуп должностного лица.

— Еще больше это похоже на решение транспортной проблемы. А подписать контракт можно сейчас.

— У вас с собой что, канцелярия?!

— Конечно.

С улыбкой Тоекуда поднял кейс. Содержимого кейса не видели ни Михалыч, ни Бортко, но что там канцелярия, никто особенно не усомнился.

— Вы будете иметь неприятности, я вам это гарантирую, — отрывисто, зло заговорил вдруг Харев, трясясь, как в приступе падучей. — Вы нарушаете права государственного учреждения и интересы подданных России. Кроме того, вы коррумпированный тип, предоставляя государственный вертолет…

— Простите, а какую государственную… э-ээ… какую фирму представляете здесь вы? — задушевно спросил Бортко.

Михалыч захрюкал от радости, а Харев злобно замолчал.

— Вы готовы оформить документы на ведение работ, на организацию экспедиции от вашей ээ-эээ… фирмы? А провести экспедицию вы можете?

— Я не закончил официального сообщения, — мягко продолжил Ямиками. — Я сообщаю, что мне подсунули подложные документы, в том числе смонтированный видеофильм, с целью ввести меня в заблуждение. То есть совершен факт мошенничества, и я намерен подать в суд по этому факту. Если, конечно, Чижиков выйдет из запоя.

Тут уместно сообщить, что господин Тоекуда был убежден — в России алкоголиков к ответственности не привлекают, а запой смягчает обстоятельства даже предумышленного убийства.

— То есть вы просите о задержании преступников, я правильно вас понял? — поинтересовался Евгений Михайлович настолько мягко и вежливо, что это просто пугало.

— Если это находится в вашей компетенции, то да.

— По факту мошенничества сделать ничего не могу. А вот разбойное нападение — это, знаете ли, факт, — развел руками Бортко с какой-то даже виноватой улыбкой. — Разбойное нападение, как я понимаю, должно было уничтожить лиц, посланных для проверки сообщения, и обеспечить возможность обмануть господина Тоекуду. Я правильно излагаю?

— Я тоже хочу сделать официальное заявление, — вмешался Михалыч.

— А почему это только вы?! — Такой прыти от Миши никто не ждал. — Тут всем есть что рассказать. Хотя бы как меня Акулов убивал и убить случайно не сумел.

— Это верно. Заодно дадите показания, как зарезали этого парня… Как его… И, кстати, господин Тоекуда, я ни одному человеку из агентства не дам никуда улететь, пока не получу полностью оформленного документа. Что же касается этих господ, посланных Чижиковым, и их… гм… гм… скажем, их коллег со спецподготовкой… Вот эти господа уж точно покинут сии места только в сопровождении моих людей и на моих вертолетах.

(К чести «чижиков» надо заметить, особого сопротивления они и не думали оказывать. Ермолов и Тарасюк пытались лягаться, скорее по природной тупости, чем рассчитывая отбиться, но их мгновенно усмирили.)

— А теперь покажите мне мамонта. — Бортко широко улыбнулся и стал сразу же лет на десять моложе и несравненно симпатичнее. — А то разговоров-то, разговоров… «Мамонты! Экспедиция!» А где они — мамонты да экспедиции?

— Экспедиция, по-моему, уже работает… — с улыбкой сообщил Тоекуда. — По крайней мере, судя по запаху, — добавил он.

Игорь и Андрей давно уже вскрыли мамонта практически наполовину. И теперь под их руководством трое парней кидали, найденными на чердаке зимовья лопатами грунт оформляя правильно раскоп.

Сами же ученые, заткнув носы клочьями ваты, измеряли мамонта и даже взрезали его громадное брюхо, стремясь дойти до внутренностей и подготовить их для изучения. Они были заняты, увлечены и деловиты.

— Да посторонитесь вы, — проворчал Игорь и тыльной стороной ладони как будто отмахнулся от Бортко с его людьми, и, что характерно, они послушно сделали шаг назад, пропустили Андронова.

— Господин Андронов, вас нельзя на минутку отвлечь?

Голос Бортко звучал необычно просительно.

Тот на мгновение остановился. Видно было, что в нем борются два чувства долга — члена экспедиции, который просто должен доводить до конца общее дело, и ученого, который тоже никак не может бросить начатое.

— Евгений Михайлович, я охотно вам дам показания, но если можно — попозже. Он ведь уже начинает гибнуть, вы же чувствуете, — выразительно потрогал Андронов свой собственный нос.

— Я улечу через два часа, — тихо напомнил Бортко.

— Тогда посмотрите на мамонта, каков он сейчас, — заулыбался Игорь. — Хотите фотографию на память — вы на фоне раскопки?

Бортко хотел, и Женя побежал за аппаратом.

— Это раз вы уже улетаете. А показания, если можно, я вам и в Карске дам. Договорились?

— Неужели вам не хочется ну хотя бы рассчитаться за все? Хотя бы за то, как вы сутки сидели в осаде? Вы ж, наверное, и выйти-то не чаяли.

— Не чаяли. И хуже всего были… Уж вы не обижайтесь, шеф, но хуже всего были псалмы, которые распевал Михалыч. А с жуликами вы уж сами возитесь, раз за это получаете жалованье. И вы тоже не обижайтесь: то, что мы здесь делаем сейчас, в сто раз важнее, право слово…

И действительно, кого могли волновать политические страсти 1901 года, когда был найден березовский мамонт? Был ли увлечен Кшесинской Николай II, когда кости и шкуру везли на санях из Якутска? Какой кабинет, сформированный какой партией был у власти в Англии 1909 года, когда в Британию пришел слух о затерянном мире, населенном динозаврами? Какой придворный интриговал против какого, с какой из фавориток спал какой король, когда яблоко упало на череп Ньютону? Яблоко мы помним, а вот как насчет королей? И фавориток, кстати говоря…

— Между прочим, Евгений Михайлович, если захотите тут у нас покопать, рабочие руки всегда нужны…

Бортко ухмыльнулся, задумчиво почесал голову:

— Вряд ли…

— Кстати, Михалыч, для вас поганое известие, кажется, кончик хобота уже подгнил. Не успели мы…

И тогда присутствующим был явлен еще один из многих образов Михалыча: перекошенный от ярости.

— Ну, если они думают, что это им пройдет даром…