Бабочка в стекле - Елена Левашова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нам нужно доказать, что Отто и Клаус – это одно лицо. Игнат, принеси мне распечатку информации из детского дома по Клаусу Майеру.
Игнат достал листок со сведениями, переведённый Борисом.
– Прочитай место рождения Клауса, адрес проживания до трагедии, случившейся с его матерью.
– Кёльн, городской округ Кальк, улица и дом указаны...
– Отлично, значит, в паспортной службе этого района он и поменял паспорт! Какая дата рождения Клауса, не 13 июля? – спросила Валентина.
– 13 января...
– Цифру 1 легко можно исправить на 7 во всех документах, чтобы регистраторы допустили ошибку.
– Товарищ капитан, может, Бориса попросить обратиться в паспортный стол в этом районе? Он же быстрее получит сведения?
– Без нашего официального, переведённого на немецкий язык запроса, они ничего ему не предоставят. К тому же безумием будет подставлять его. Ты не подумал о том, что Отто сидит сейчас где-нибудь в Германии? Берлин, Кёльн... Где-то совсем рядом с тем, на кого он покушался...
Глава 27.
Следователь Лисицына приняла решение направить официальный запрос в паспортный стол района Кальк, только переводчиком в этот раз выступала не Анна Рауде. По настоятельной просьбе её мужа Валентина не посвящала Анну в подробности дела.
Анна безумно скучала по супругу... Борис уже месяц работал в Германии. Работа его филиала была запущена за время, украденное взрывом. Ему приходилось все перестраивать, снова налаживать отношения с поставщиками, подрядчиками, проверять отчетность.
Он звонил Анне очень часто, писал красивые стихи и признания, каждый день говорил, что любит...
Анюта стала такой сентиментальной, что плакала от любого проявления мужем нежности и заботы. Она не узнавала себя... Привыкшая быть сдержанной, учтивой, умеющей скрывать свои эмоции, Аня раскрылась, наконец, совсем с другой стороны!
Борис каждый день писал, как скучает и желает близости с ней. У неё стали болеть груди. По какой-то причине Анна не обратила на это внимания... Слишком много было работы, проектов, переводов, которыми она занимала себя. Казалось, скучать ей не приходилось. Лишь вечерами она сворачивалась на краю дивана, погружаясь в безумную тоску по любимому... Долгие разговоры, признания... Его шёпот в трубку, омут его бархатного любимого голоса... Еще немного, и он приедет...
Весна не торопилась, она лениво спала под зимними бархатными подушками сугробов.
– Анюта, ты опять там сидишь в одиночестве? Пойдем гулять! – Кристина отвлекла подругу от грустных мыслей.
Они встретились в торговом центре.
– Анька, вам как будто по пятнадцать лет! Ты же раньше по полгода не видела его и нормально жила, – Кристина потягивала через трубочку сок.
– Крис, тогда он чужой был, мне привыкать было не к чему. – Смущенно улыбнулась Анна, листая меню.
Официант уютного итальянского кафе принёс подругам заказ. Кристина прыснула от смеха:
– Нюся, ты с ума сошла, зачем столько пирожных?
Анна с аппетитом уплетала тирамису, а на столе ещё стояли морковный торт и чизкейк.
– Не знаю, мне очень захотелось! – рассмеялась в ответ Анна.
– Смотри, растолстеешь, ты у нас молодая жена теперь.
– Боря говорит, что я худая. Так что ничего страшного. Крис, наверное, я стресс заедаю, – промолвила Анна. – Никогда такого не было, я же сладкое не люблю вообще. – Она уже уплетала чизкейк, запивая его травяным чаем.
Кристина с удивлением смотрела на неё: это была точно не Анька, которая на дух не переносила десерты с кремом.
– Нюся, ответь мне: вы с Борей... Ну…это… вы предохранялись?
– Нет, ни разу, а зачем? Со мной это необязательно, ты же знаешь? – Анна поняла, к чему клонит подруга.
– Та-а-а-к! – Кристина отодвинула тарелку с пирожным, – вспоминай, когда были критические дни?
– Крис, не помню... они могут подолгу не приходить из-за моей дисфункции. Не выдумывай... шестнадцать лет не было ничего, а тут вдруг...
– Ну, смотри! Считаю, надо сделать тест. Это несложно.
– Хорошо, завтра сделаю. Тогда ты отстанешь от меня? – рассмеялась Анна.
Утром была запланирована встреча в «Альянс-строй». Анна подготовила переводы договоров с поставщиками оборудования. Владимир Николаевич встретил её в холле и проводил в свой кабинет.
– Анна Александровна, спасибо большое, мы вас ждали ещё вчера. Нужно документы отправлять подрядчикам.
– Извините, закрутилась: в холдинге Колосовских столько суеты с этой подготовкой к тендеру, – вздохнула Анна.
– Странно, никаких стóящих тендеров в ближайшее время не предвидится, иначе бы я знал! А в списке участников не подставные фирмы?
– Михаил Александрович никогда не стал бы связываться с подобными, тем более все проверял его немецкий партнёр! – объяснила Анна.
Михаила по-прежнему не посвящали в подробности следствия. Валентине на руку было его общение со всеми зарубежными партнёрами, и, в частности – с Отто.
Анне вдруг стало плохо: закружилась голова, потемнело в глазах. Владимир предложил ей воды и, бледную, отвёл к дивану. Он распахнул окно, впуская свежий морозный воздух. Анна долго приходила в себя...
– Что с вами? Может, скорую вызвать? Может, давление снизилось? – с тревогой спросил Крылов.
– Владимир Николаевич, я просто переутомилась. Работы много очень, надо кофе выпить, и все пройдёт. – Успокоила его Анна.
Крылов попросил секретаршу приготовить кофе. Как только Анна почувствовала запах её любимого кофе, она выскочила в туалет. Её вырвало. Тошнота мучила ещё с утра, только Анна сослалась на съеденные пирожные.
Она извинилась и поехала домой. Дома тошнота усилилась. Анна лежала с кусочком лимона во рту и пила только воду. Господи, что со мной? Неужели Кристина права? Анна позвонила ей и попросила приехать.
Взволнованная подруга сразу же оставила работу и приехала к Ане с тремя тестами.
Анна долго отмахивалась, обвиняя пирожные, но спорить с Кристиной было бесполезно.
Все три теста показали две полоски... Впервые в жизни...
– Анька, милая, когда мужа обрадуешь? – Кристина прыгала от радости.
Анна недоумевала от происходящего. Это сон, сладкая сказка... Он каждый день оставлял своё семя в ней, отдавая себя, забирая её... Она боялась... Ведь Борис сказал, что ему не нужны дети. Он должен был приехать через несколько дней.
– Господи, Крис... А если он не захочет? Алине двадцать лет уже! Он не думает о детях совсем... Вот как мне сказать? Я и не мечтала... – промолвила Анна.
– Вот приедет и скажешь! Могу сказать только одно:
