Ваш ход, мистер убийца - Шарлин Харрис

После кухни настал черед спальни для гостей, через которую взломщик проник в дом. Он не изменил себе: дверцы обоих стенных шкафов были распахнуты настежь, все, что в них хранилось — зимняя одежда, коробки с фотографиями, сувенирами и елочными игрушками, старая швейная машинка, — лежало на полу. Визитер не ставил себе целью устроить кавардак, он ничего не сломал, не разбил и не испортил. Несомненно, у него была одна лишь цель — осмотреть самым тщательным образом шкафы. В шкафах Джейн хранила чемоданы, два самых больших тоже лежали на полу с откинутыми крышками. Со временем мне придется решить, что делать со всем этим добром, вздохнула я. А пока ограничусь лишь тем, что верну все на прежнее место. Развешивая на плечиках зимнюю одежду, я обратила внимание, что задняя стенка платяного шкафа изрезана точно так же, как и стенка кухонного.

Я вышла в небольшой холл, по обеим сторонам которого находились двери, ведущие в спальни, а посередине — дверь в ванную комнату. Через широкий арочный проход из холла можно было попасть в гостиную. Пожалуй, дом Джейн даже меньше таунхауса, в котором я живу сейчас. Если я перееду сюда, мое жизненное пространство несколько сократится. Но зато я приобрету независимость.

У одной из стен стояла складная лестница, с помощью которой можно было подняться в мансарду. Пожалуй, сейчас там страшная жара, решила я. Но в середине дня, несомненно, будет еще жарче. Расставив лестницу, я взглянула на нее с сомнением. Сооружение выглядело до крайности хлипким и ненадежным.

Наверняка Джейн давным-давно не пользовалась этой лестницей, догадалась я, опасливо поднимаясь по скрипучим ступенькам. В мансарде не обнаружилось ничего, кроме пыли. Впрочем, я выяснила, что взломщик тоже дал себе труд подняться на чердак. Здесь ему пришлось повозиться: старая ковровая дорожка, лежавшая в углу, была развернута, ящики рассохшегося комода выдвинуты. С риском для жизни спустившись вниз, я незамедлительно отправилась в ванную, чтобы вымыть лицо и руки.

Ванная комната оказалась достаточно просторной. Взломщик, разумеется, побывал и здесь. Комод, в котором хранилось белье, его не заинтересовал. Он только выдвинул ящики, но не стал в них рыться. Зато стенной шкаф, в котором была корзина для грязного белья, подвергся самому тщательному осмотру. Кто бы в этом сомневался…

Итак, некий неизвестный тип незаконным образом проник в чужой дом, потому что ему до зарезу нужно было отыскать нечто. Это «нечто» можно спрятать в просторном шкафу, но не на полке между книгами. Эту штуковину не засунешь в ящик комода между простынями и полотенцами, но она вполне поместится в большой чемодан.

Перед моим мысленным взором тут же возник чемодан, до отказу набитый золотыми монетами. Или, может, стодолларовыми купюрами? Нет, Джейн вряд ли стала бы держать дома нечто подобное. А что, если она прятала документы, проливающие свет на какую-нибудь страшную тайну? Да, эта версия представляется более правдоподобной.

Я задумчиво уставилась на выдвинутый ящик комода. Со стороны взломщика было очень любезно не разбрасывать белье по полу, избавив меня от лишних хлопот. Тем более сложить белье так аккуратно, как это делала Джейн, мне все равно не удалось бы. И не лень ей было гладить простыни, вздохнула я. По-моему, это на редкость скучное занятие.

Пожалуй, версия с документами не проходит, прервала я поток собственных рассуждений. Документы как раз очень удобно спрятать между аккуратно сложенных полотенец. А взломщик оставил белье в неприкосновенности.

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

Это был всего лишь мастер, пришедший заменить разбитое стекло. Он всегда работал с помощницей, которая по совместительству являлась его женой. Я неизменно обращалась к ним всякий раз, когда в маминых таунхаусах возникали какие-нибудь проблемы с окнами. То обстоятельство, что ныне я нахожусь совсем по другому адресу, не вызвало у четы стекольщиков никаких вопросов. Увидев разбитое окон, женщина сообщила, что теперь подобные безобразия стали обычным делом. Вот когда она была девочкой, молодежь была совсем другая. Никому и в голову не приходило развлекаться, проникая в чужие дома.

— Все это хулиганье понаехало из больших городов, — заявила она, глубокомысленно сдвинув выщипанные в ниточку брови.

— А почему вы так решили? — осведомилась я, так как считала своим долгом поддержать разговор.

— Да это всякому ясно, детка, — пожала плечами моя собеседница. — По телевизору только и слышишь о том, что большие города — это каменные джунгли. Тамошние дикари едут к нам, потому что у нас тишина и покой. А привычки у них и здесь остаются дикарские.

Тихие провинциальные заводи, как известно, не любят чужаков, хотя ничего не имеют против денег, которые эти чужаки привозят с собой. Лоренсетон не является исключением из общего правила.

Пока стекольщики занимались своим делом, я отправилась в спальню Джейн. Для того чтобы войти туда, мне понадобилось сделать над собой некоторое усилие. Я не суеверна, по крайней мере, льщу себя надеждой, что не являюсь таковой. Однако я никак не могла избавиться от ощущения, что дух Джейн незримо присутствует в этой комнате. И мне было проще войти туда, когда в доме были другие люди.

Комната оказалась просторной и светлой. Ложе Джейн было воистину королевским — грандиозных размеров кровать с балдахином на четырех витых столбиках. Прочая обстановка состояла из старинного комода и туалетного столика с большим зеркалом. Не трудно догадаться, что все ящики комода были выдвинуты, а содержимое их валялось на полу. Такая же участь постигла и встроенный шкаф, в котором Джейн хранила обувь и сумки.

По-моему, на свете нет более унылого зрелища, чем обувь человека, навсегда покинувшего этот мир. В особенности если тебе предстоит решить, что делать с этими осиротевшими башмаками. К одежде и обуви Джейн относилась более чем равнодушно, не считая нужным тратить на свой гардероб ни деньги, ни усилия. Откровенно говоря, я не припомню, чтобы какая-то деталь ее костюма хоть раз привлекла мое внимание. Более того, на моей памяти Джейн ни разу не появлялась в обновке, с которой только что срезала магазинные ярлыки. Разумеется, все ее туфли, дешевые и невзрачные, годились лишь на то, чтобы их выбросить.

Надо же, Джейн совершенно не пользовалась теми преимуществами, которые дает богатство, подумала я. Она жила в маленьком доме, носила дешевые шмотки, никогда не путешествовала. Единственной роскошью, которую она себе позволяла, были книги. Всю жизнь она проработала в школьной библиотеке, а после, уйдя на пенсию, радовалась всякий раз, когда ей выпадала возможность заменить заболевшего сотрудника. И при этом она производила впечатление человека, вполне довольного жизнью. Все эти соображения, вихрем проносившиеся у меня в мозгу, не относились к числу оптимистичных, а мне не хотелось окончательно портить себе настроение. Поэтому я неистово затрясла головой, отгоняя грустные мысли прочь.

Пожалуй, мне следует поступить следующим образом: раздобыть где-нибудь несколько больших картонных коробок, сложить в них всю одежду Джейн и отправить эти коробки в какое-нибудь благотворительное общество. Джейн вряд ли рассчитывала на то, что я стану носить ее вещи: она была повыше ростом и, уж конечно, значительно толще. Я сгребла одежду, валявшуюся на полу, в большую кучу. Развешивать и раскладывать все барахло по местам нет никакой надобности. Решив участь одежды, я подошла к комоду, тщательно осмотрела его со всех сторон и даже выстукала.