Муж. Любовник. Чужой - Виктория Дорогова

– Но я их показания перечитывал много раз! – воскликнул зампрокурора. – Там не было ничего, что указывало бы на связь потерпевшей и обвиняемого в прошлом.

– Ты их перечитывал, – сказал Андрей, – а я собирал. И смотри, что заметил. Потерпевшая наша – блондинка, глаза – голубые, и муж – голубоглазый блондин, а дочка у них кареглазая!

– Ну и что? – спросил зампрокурора. – У меня тоже папа и мама кареглазые, а у меня глаза – серые.

– Это не одно и то же. Ещё в школе дети учат. У темноволосых и темноглазых может родиться светлый ребёнок с голубыми глазами, наоборот же – никогда. Потому что у голубоглазых в принципе нет генов этих! Был бы ген – были бы карие глаза у одного из родителей, нет гена – и глаза только голубые, карие лишь от соседа. Ну, я и предположил, что наш посторонний не такой уж и посторонний. Экспертиза подтвердила, – подытожил Андрей. – Типчик то не признался? Под гнётом улик?

– Признался, что любовь у них с потерпевшей была в институте. Но клянётся, не знал, что она, беременная от него, за Маглакелидзе вышла. Сокрушался, зачем так она с ним поступила. Но, Андрей Анатольевич, мы же после вас ещё кое-то раскопали! Муж покойной в вещах её нашёл телефон, а там – сообщения. Одно – полученное, и другое отправленное в ответ. Отправлены незадолго до происшествия, утром. Номера, правда, левые, но там однозначно – имя, фамилия! Первое: «Лена бросай своего рогатого и уходи ко мне. Или сдам тебя». Или что-то в этом роде. И ответ: «Барташов проклинаю день когда мы встретились». Пробили – отправлены в день трагедии, так что теперь нам признание барташовское ни к чему. Совокупность, как говорится.

По громкоговорителю пригласили участников слушания в зал. Заместитель прокурора занял трибуну обвинителей.

– Дай на сообщения взглянуть, – прошептал Андрей, подсев к нему.

Судья начала заседание:

– Обвиняемый, что можете сказать в свою защиту?

Андрей не видел Барташова месяца два. Тот осунулся, постарел и старался не поднимать взгляда. Удивляло, что он до сих пор не признался, интеллигентные люди обычно стремятся очистить совесть. Что Барташов говорил, Андрей не слушал, а просмотрев сообщения, стал перечитывать их, пытаясь понять, что же ему не нравится. Его отвлёк возглас судьи:

– Здесь не изба-читальня, господин Барташов! Или решили напоследок невменяемого перед судом разыграть?

Обвиняемый, глядя в пол, тихо сказал:

– Это наше с Леной любимое стихотворение… было. Мы учились тогда на филфаке. Я двадцать лет ничего не знал. Зачем ты так со мной, Леночка?

Андрей взглянул на копии текстов сообщений: «Лена бросай своего рогатого и уходи ко мне, а то сдам тебя», «Барташов проклинаю день когда мы встретились». Заглавные буквы и знаки препинания в обоих посланиях отсутствовали.

– Я хотел бы просить премногоуважаемый суд, – заговорил вместо адвоката защиты муж погибшей, – строго наказать этого, прикидывающегося на наших глазах безвинной овцой козла…

– Сторона обвинения, попрошу выбирать выражения, – указала судья.

– …я не побоюсь этого слова, – продолжил Маглакелидзе, – доведшего мою жену до самоубийства.

– Прокурор, – зашептал Андрей, – давай срочно организуй отсрочку до пятницы.

Тот посмотрел на него с немым вопросом «Вы с ума не сошли?», но Андрей толкнул в плечо:

– Давай делай. Увидишь, премия будет всем.

– Уважаемый суд, – вступил зампрокурора, когда слово передали ему, – обвинение просит ещё день на выяснение вновь вскрывшихся обстоятельств.

– Что это у вас вдруг выяснилось? – проворчала судья. – И когда? Адвокат обвиняемого, возражений нет? Слушание состоится послезавтра в девять утра. Заседание окончено.

– Андрей, ты что, – напустился на него зам, когда они вышли, – собственное дело хочешь развалить? Или ты с указанием явился? Надо было тогда предупредить!

– Каким ещё указанием? И почему развалить? Я его улучшить хочу. Ты же материалы вдоль и поперёк изучил? Маглакелидзе сам супругу свою уходил. К пятнице доказательства будут.

– Хоть объясни, что за доказательства. Если что, взгреют больше меня!

– Улики все в деле, вот и пораскинь мозгами. – Андрей поспешил на парковку. – А мне сейчас некогда, жену в ресторан веду.

Алёна уже красовалась в прихожей, крутясь перед зеркалом и фотографируясь, когда он вернулся домой.

– Обожаю ходить по ресторанам. Зацени, как моё новое платье подходит к рубину, – она отставила в сторону палец с массивным кольцом.

Андрей смерил взглядом подарок тёщи на свадьбу:

– А то, которое я подарил три года назад, ни разу ещё не надевала. Царицы носили. Забываю всё время название.

– Турмалин, Андрюш. Но два камня, сам понимаешь, перебор, и потом, на твоём такой сложный оттенок. Но я обязательно подберу к нему что-нибудь, надо только заняться. – Алёна надела туфли на каблуках и сделала новый кадр через зеркало.

Платье жены было в точности как на подозреваемой из прерванного утреннего сна. Андрей обнял жену и нырнул руками в глубокие проймы, нашёптывая:

– Алён, может, ну его, ресторан этот?

Алёна вывернулась из объятий и принялась расправлять одежду:

– Ты обещал ресторан. И потом, я днём заезжала в Центр семьи, доктор сказала, что сейчас шанс большой, а утром у нас было сколько раз, помнишь, так что вечером лучше не надо. Идём! – Алёна поправила волосы, сделала снимок и показала Андрею: – Посмотри, мы с тобой идеальная пара – красное и белое!

– Скорее уж красное и чёрное. – Андрей спрятал руки в карманы брюк, чтобы хоть как-то унять возбуждение. Но Алёна права, раз им нужен ребёнок, приходится сдерживаться.

– Расскажи тогда, что с тобой приключилось сегодня такого? – недовольно спросил Андрей, пропуская жену в лифт.

– Ты о чём? – Алёна тоже нахмурилась.

– Ну, фоторепортажи на твоих бесконечных страничках, – пояснил Андрей. – Какие успехи?

Алёна широко улыбнулась:

– Не представляешь, на твоей отбивной утренней почти тысяча просмотров! И почти столько же лайков!

– Это что, много? – спросил Андрей, когда они вышли на улицу. Занимался весенний вечер, ветерок холодил кожу.

– Достаточно. Хотя если честно, половину я сама накрутила.

– Для чего? – Андрей скрылся в салоне своего автомобиля и повернул ключ, двигатель бесшумно ожил. Алёна подсела:

– Андрей, у меня реальных подруг, я специально считала, штук триста, ну, может, четыреста. Так что где мне взять больше лайков? И потом, что я выкладываю? Еда, конечно, беспроигрышный вариант. Но вот если бы берег моря… Или океанский закат.

– Я почему-то всегда думал, что если человек делает что-нибудь стоящее, интерес к нему подогревается сам по себе, – заметил Андрей, выезжая со двора.