Кремлевский эндшпиль. Ликвидация Иблиса - Александр Полюхов

– Еще бы! Необходимые формальности займут пару месяцев.

– Буду признателен до гроба, – неловко пошутил Матвей. – И, умоляю, никогда, даже намеком, не затрагивайте 13 октября в общении с сыном. Я именно так и делаю. У ребят тяжелый груз на душе.

Кабардинца тормознули, на выезде из аэропорта: «Стекла в машине затемнены с нарушением ГОСТа». Обычные шутки-прибаутки, а затем и купюра в тысячу рублей почему-то не помогли, проверка документов затягивалась. «Хорошо еще, что гостя успел посадить на самолет», радовался «таксист». Радость была недолгой, поскольку при обыске тачки нашли пакет «травки». «Откуда она? Может, кто из пассажиров обронил, – тупил парень, пока не въехал. – Менты подбросили, суки!»

Огорчившись, но не сильно, попал в ГУВД. Там следак прозрачно намекнул, что надо бы повежливее с клиентами, особенно с женщинами, тем более с родственницами руководителей полиции города. И сделав круглые глаза, быстренько отпустил под подписку о невыезде. Оказавшись на улице, подозреваемый пребывал в растерянности: «Что делать»? Одно решение принял, не раздумывая, словно породистая охотничья собака, которая инстинктивно знает, с какой стороны обогнуть куст, чтобы схватить скрывшуюся за ним добычу. Наверное, самое важное и верное решение: не рассказывать «Торгашу» о случившемся. И тем спас сначала свою свободу, потом и жизнь. Проболтайся, его бы сначала пытали, надеясь выяснить подробности, затем закопали бы в лесополосе. А пока он брел по улице пешком, что само по себе непривычно для бомбилы, и гадал, где достать новую тачку – старую оставили на штрафстоянке в качестве вещдока.

Магомедов давно покинул родной Дагестан, и, занявшись бизнесом в Москве, вырос из вёрткого деляги в крупного деловика. Собственно основной принцип деятельности не менял – дешево купить, лучше в кредит, и дорого продать. Если приобрел что-то не очень, то лучше оставить в качестве залога по невозвращенной ссуде, повесив на баланс банка. Ну, само собой, банковских менеджеров стимулировал. Обычно деньгами, иногда более радикальными методами.

Спецом по последним являлся земляк из Хасавюрта. Дома Рустам специализировался на вымогательствах – пиком карьеры стало похищение сына директора коньячного завода. Выкуп получить удалось, но парень, оказавшись на свободе, вскоре умер, ослабленный годичным заключением в яме на полевой стоянке пастухов. Его отец сильно обиделся. В итоге, сменив паспорт, уже Руслану пришлось перебазироваться в Москву. Участие в финансовых махинациях и давлении на уязвимые фирмы стало новой специальностью, более доходной и менее опасной лично для него, но не для выбранных жертв.

– Сделаем, Магомед, – сначала левой, затем правой рукой дагестанец огладил недельную небритость, словно бороду. По опыту знал: чужеродность жеста всегда вызывала неприятное ощущение у любого коренного москвича. – Пробьем через ментов адрес, выследим и накажем Красько.

– Нет, дело затеваю крупное, менты тут не катят, – возразил заказчик, утирая рот салфеткой с вытканным названием ресторана «Шах», – тут лучше бы ФСБ подтянуть. Ты говорил, там есть конец?

– Продажный опер, – Руслан, перед встречей нюхнувший кокаина, нервно хохотнул. – Сперва нас пытался разрабатывать, потом подсел на мои подачки. Сливает информацию от случая к случаю. Думаешь, имеет смысл привлечь?

– Менты – жадные и глупые, могут проколоться. База данных у них скудная. А фээсбэшник нароет более полную картину и действует осторожнее.

– Займет несколько дней и стоить будет дороже, – задумчиво ответил кавказец, по-особому внимательно разглядывая собственные холеные руки – после порции порошка привычные вещи выглядят загадочными и прекрасными.

Магомедову они такими не казались, дела шли мерзко: проклятый Красько не соглашался помочь деньгами. Раз так, время компромисса прошло, наступило время войны. В ней потребуются проверенные бойцы, пусть порой обдолбанные и себялюбивые, главное, чтобы жестокие, как Руслан. Глаза у него подходящие – черные, словно провалы пустоты, ничего не выражающие.

Деньги не решают всех проблем, зато делают жизнь комфортной и устраняют сложности. Матвей, чьи материальные запросы сформировались в советский период, свою финансовую обеспеченность не воспринимал, как повод совершать баснословные траты. Гораздо приятнее сознавать, что такая возможность имеется. Гуляя по большому дому, обставленному антикварной мебелью, или плавая в личном бассейне, удачливый в бизнесе бывший разведчик порой ловил себя на потаенной мысли: «Неужели, это всё мое?» Разумеется, находил оправдание излишествам: «Скоро родятся внуки, будут приезжать к бабушке и дедушке». И вот сегодня пришло осознание истинного положения вещей, завершена работа над завещанием, по которому жене, сыну и даже потенциальным внукам достанутся крупные денежные средства, ценные бумаги и недвижимость.

Кое-что пригодилось и самому больному, решившему проводить максимум оставшегося времени вне клиники. Ослабленный физически и духовно Алехин медленно приходил в себя после сеанса химиотерапии. Усилиями друга Виктора в доме появилась оборудованная палата, где приезжающая из клиники медсестра делала внутривенные капельницы и иные процедуры – утомительные, болезненные и одурманивающие. Девушка сначала пациенту понравилась, вызвала, если не возбуждение, то повышенное внимание. Только привлекательность исчезла еще до того, как та первый раз вставила катетер ему в вену. «После лекарств вас будет тошнить, часто и подолгу, – объяснила деловито. – Лучше делать это над унитазом, а чтобы колени потом не болели, подкладывайте под них свернутое в трубочку полотенце».

Фраза окончательно обрушила прежний мир Матвея, оставив лишь жалкое существование среди обломков мужской силы и гордости. Женщинам в нем место осталось только в качестве сиделок, даже Анне – самой заботливой из них. Бороться предстояло в одиночку. Собравшись с силами, Алехин выбрался из объятий кресла и побрел в ванную. Нет, еще не тошнило, просто пора брить голову: волосы скоро начнут выпадать клочками. Еще один практичный совет медсестры! Десятилетия доверял голову женским рукам: помоют, помассируют, постригут. Но расстаться с волнистой сединой должен сам. Пряди упали на кафель: соль и перец. Когда горка выросла, провел ладонью по розоватому гладкому черепу и заплакал. Впервые со дня смерти мамы.

Человек пробудился резко, подброшенный пружиной страха. Точнее, волной гормонального перехода организма от сна к бодрствованию. Электрическая активность мозга скакнула на высокий уровень, обеспечив активное взаимодействие индивида с внешним миром. Это слабо напоминало обычное медленное карабканье из тьмы к свету, через пелену отравленного токсинами организма.

«Где я?» – первая мысль. Огляделся: похоже, на полу в кладовке – кругом одежда и обувь. «Госпиталь! – уже спокойнее и рациональнее сообразил Муса. – Удалось добраться до Саудовской Аравии». Вспомнилось, что ему сделали гемодиализ, очистили кровь от разной дряни, облегчив почкам работу на ближайшие день-два. Еще напичкали лекарствами. Первая нормальная ночь обернулась утренним испугом. А вечером никак не мог уснуть, взбудораженный соками жизни, бродившими в теле. После снотворного задремал, а не увяз во мраке, наполненном кошмарами. Скоро проснулся от едва слышного жужжания кондиционера, почудился русский беспилотник, барражирующий над местом зимовки в горах.