Черный единорог - Терри Брукс

Советник пошел вперед, отыскивая то, что могло навести на след. День близился к концу, и Тьюсу не хотелось бродить в темноте по этому мрачному склепу. Как волшебник, Тьюс ощущал то, что было скрыто от обычных людей: в этом замке веяло злом.

Какое-то время советник шагал наугад, а потом показалось, что он узнает открывшийся проход. Тьюс пошел вперед по извилистому коридору, вглядываясь в полутьму. На его пути встречалось все больше пыли и паутины, пауки были величиной с крыс, а крысы размером с собак. Они бегали и ползали под ногами, и советнику приходилось следить за каждым своим шагом. Они ужасно действовали ему на нервы. Хотелось прибегнуть к колдовству и превратить их всех в мусор и сделать так, чтобы всю нечисть смело ветром.

Дорога шла вниз под уклон, стены коридора изменили очертания. Тьюс замедлил шаг и начал вглядываться в каменную кладку. И вдруг резко остановился.

— Я узнаю это место! — возбужденно прошептал он. — Это тоннель, который я видел во сне!

Сапожок молча взял из рук советника факел и пошел впереди. Тьюс слишком разволновался, чтобы спорить по этому поводу, и поспешил за Сапожком. Проход стал шире и чище, паутина, пыль, грызуны и насекомые исчезли. От камня исходил новый запах — тяжелый аромат мускуса. Сапожок продолжал идти быстро, и советник видел перед собой лишь свет вокруг горящей головешки.

Все было как в давешнем сне!

Тоннель продолжался, углубляясь в скалу, подобно лабиринту из идущих вниз коридоров и поднимающихся ступеней. Сапожок шел первым и глядел в оба. Советник не отставал от него ни на шаг.

Тоннель закончился у каменной двери с резными надписями и рунами. Тьюс уже дрожал от волнения. Он провел пальцами по каменным буквам, и дверь с тихим скрипом распахнулась.

За ней оказалась огромная зала, пол там составляли гладко отшлифованные гранитные плиты. Теперь советник шел впереди, его вел засевший в голове образ, память о сне. Тьюс вышел на середину залы, Сапожок был рядом, звуки их шагов отдавались глухим эхом.

Советник и Сапожок остановились перед гранитной плитой, на которой был вырезан знак единорога.

Советник Тьюс удивленно воззрился на плиту. Единорог? Тьюс стал неловко тереть подбородок. Что-то тут не так. Он не припомнит, чтобы ему снился единорог. На камне вырезан знак, но, может, это не знак единорога? Однако большое сходство…

В какой-то миг советник решил вернуться, бросить эту затею. Внутренний голос шептал ему, что так и надо сделать. Здесь подстерегает опасность; волшебник ее ощущает, чувствует, и она пугает его.

Но пропавшие книги влекли слишком сильно. Советник нагнулся, и его пальцы снова, будто независимо от его воли, нащупали острие рога диковинного существа. Плита подалась, отодвинулась в сторону и нырнула в искусно сделанное отверстие.

Тьюс заглянул вниз, в открывшийся проем.

Там что-то лежало.

* * *

Сумерки облачили Озерный край в одежду из теней и тумана, свет ярких лун и серебряных звезд слабым отблеском отражался в спокойной поверхности Иррилина. Ивица стояла одна у берега крошечного озера, окаймленного тополями и кедрами, вода холодила щиколотки девушки. Ивица была обнажена, аккуратно сложенная одежда лежала сзади на траве. Легкий ветерок нежно гладил бледно-зеленую кожу, беззаботно перебирал ниспадающие до талии изумрудные кудри с вплетенными в них лентами, ерошил пушок, доходящий на ногах до икр и на руках до локтей. Ивица вздрагивала от прикосновения ветра. Существо небывалой красоты, полуженщина-полуфея, она, должно быть, произошла от легендарных сирен, которые в древних мирах приманивали мужчин и разбивали их корабли о скалы.

За озером резко кричали ночные птицы, их гам отзывался в тишине. Ивица засвистела — это был ее ответ птицам.

Она подняла голову и, как животное, потянула ноздрями воздух. Сельдерей терпеливо дожидался Ивицу на месте привала, устроенном в пятидесяти метрах отсюда, деревья заслоняли костер, на котором готовилась пища. К Иррилину Ивица пошла одна, чтобы искупаться и освежить воспоминания.

Она осторожно ступила в воду, тепловатая влага приятно покалывала все ее тело. Здесь Ивица познакомилась с Беном Холидеем, они впервые увидели друг друга во время купания, были обнажены и лишены всяких прикрас. Здесь она поняла, что они рождены друг для друга.

Ивица вспомнила чудесное мгновение встречи и радостно улыбнулась. Тогда она сказала Бену, что им предназначено, и, хотя он сомневался (по правде говоря, он до сих пор сомневается), она никогда не колебалась. Феи, при рождении читающие судьбу ребенка в сплетении цветов, никогда не лгут.

Да, но Ивица горячо полюбила чужестранца Бена Холидея!

Детское лицо сильфиды просияло, а затем нахмурилось. Она тосковала без Бена. Она беспокоилась за него. Что-то в их снах странно тревожило ее. Эти загадочные сны тихо предупреждали об опасности.

Бену Ивица ничего не сказала об этом, потому что, когда он рассказывал свой сон, она по его голосу поняла, что он уже решил ехать. Ивица знала, что она не сможет отговорить Бена, и не надо пытаться это делать. Бен сознавал угрозу и шел на это. Его решимость была настолько тверда, что настаивать было бесполезно.

Возможно, по этой причине Ивица рассказала Бену свой сон не до конца. Ее сон отличался от сна Бена или советника Тьюса маленькой черточкой, это было даже трудно объяснить, но тем не менее.

Ивица присела в мелкой воде; изумрудные волосы, словно шаль, колыхались по плечам. Ивица стала водить пальцем по гладкой поверхности озера, и память о сне вернулась. «Что-то не так с самим построением этого сна», — подумала Ивица. Он почему-то не воспринимался. Образы были живые, события вырисовывались ясно. Но повествование было какое-то фальшивое, будто все это могло произойти лишь во сне, но не наяву. Точно — воспоминание было маской, скрывающей чье-то лицо.

Ивица перестала рисовать пальцем на воде и встала. «Чье же лицо скрывалось под маской?» — подумала она. Морщина, омрачавшая лицо девушки, углубилась, Ивица вдруг пожалела, что так легко согласилась с решением Бена. Надо было поспорить или настоять на том, чтобы он взял ее с собой.

«Нет, с ним ничего не случится», — в сердцах прошептала она.

Ивица подняла глаза к небу, и ее согрел лунный свет. Завтра она посоветуется с матерью, чья жизнь тесно связана с обитающими в туманах феями. Мать Ивицы наверняка знает о черном единороге и золотой уздечке и укажет ей, где искать; скоро Ивица опять будет вместе с Беном.

Она ступила дальше в темное озеро, воды сомкнулись у нее за спиной, и сильфида стала медленно покачиваться на глади.

Второе появление Микса не так встревожило Бена, как первое. Он не остолбенел, он не стушевался. Он был удивлен, но не потрясен. В этот раз он лучше знал, чего можно ожидать. Перед Беном предстало еще одно видение: колдун-изгнанник, высокий, сутулый, с седыми волосами и суровым лицом нездорового цвета, в мантии сине-стального оттенка поднял похожую на клешню руку в черной перчатке. Но видение есть видение.