Призрак - Александр Рудазов

Тряпочкин издал короткий смешок. Припомнил, что при нем немцев тоже стали сильно не любить — незадолго до его гибели как раз германская война началась.

Впереди заиграл луч фонарика — по коридору шел сторож. Ему явно было не по себе — он сутулился, что-то чуть слышно бормотал под нос. Поравнявшись с призраками, дернулся, ахнул, едва не уронил фонарик. Но тут же тряхнул головой, выдохнул и побрел дальше.

— Он нас видел, что ли? — не понял Данилюк.

— Может, и увидал что-то, кто ж его знает, — ответил Тряпочкин. — Темно, пусто, страшно. Атмосфера подходящая.

— А при чем тут атмосфера?

— А призрака легче увидеть, если ты к этому уже морально готов. Мне старые духи говорили, что в старину нас чаще видели. Тогда-то люди верили в призраков, готовы были их встретить — вот и получалось иногда. А сейчас совсем редко и только так вот — почудится что-то на секундочку, да тут же и пропадет.

Входя в хорошо знакомый офис «Одиссей Тур«, Данилюк слегка промедлил на пороге. Он еще ни разу не бывал здесь ночью. Все выглядело так же, как днем, но… как-то не так.

Данилюк остановился у своего компьютера и уныло на него уставился. Вчера он должен был подготовить одному дядьке документы на визу в Японию. Обидно, подвел человека. Клиент был хороший, уважительный.

Да и кое-что удалить Данилюк не отказался бы и на этом компьютере. Письма кое-какие.

Вот интересно, что теперь будет с его почтовым аккаунтом? Пароль никто другой не знает… хотя у Данилюка он простой, подобрать при желании нетрудно.

Хотя кому это нужно? Он же не директор, не главбух — рядовой агент. Ничего важного у него там не было.

Но все равно жалко, что нельзя подчистить хвосты.

Данилюк даже спросил у Тряпочкина, нет ли какого-нибудь способа это сделать. Вот этот нашумевший полтергейст… это вообще правда? Бывает — или сплетни все?

Тряпочкин сказал, что бывает, но чрезвычайно редко. Призраки же бесплотны. Это не газ и даже не излучение какое-нибудь, а насквозь нематериальная субстанция. Что-то двигать удается очень немногим, и то при каких-нибудь особых обстоятельствах.

Еще Тряпочкин сказал, что призраки не только дотронуться ни до чего материального не могут, но даже и видеть-то его строго говоря не видят. Да и не слышат тоже.

Здесь Данилюк решил, что чего-то недопонял. Как это не видят и не слышат, если он прекрасно все видит и слышит. Да, люди и предметы теперь какие-то размытые, а звуки приглушенные, но… он же их видит! И слышит!

Тряпочкин кивнул и сказал, что все правильно. Просто теперь, когда ты дух, ты видишь уже не мир живых, а ту самую штуку, которую называют Тенью. Других духов видишь. Тех, что тела уже покинули, — четко и ясно. А тех, что еще в телах пребывают, — вот так вот, размыто. Свои духи, оказывается, есть не только у людей и животных, но и вообще у всего, что существует на свете.

И со слухом так же. Духи ощущают не сами колебания воздуха, а их призрачное «эхо«.

Ну а сами издавать звуки, конечно же, они не могут. Даже если призрак ухитрится показаться живым — он все равно останется безмолвным. Суметь заговорить — это уже первая стадия полтергейста, когда призрак может уже хотя бы воздух колебать. Чуть-чуть совсем.

Но и просто стать видимым — задача дьявольски непростая. Некоторым это таки удается, но очень-очень редко и тоже при особых обстоятельствах, в каких-то конкретных местах. И даже тогда их обычно видят не все, а только особо восприимчивые.

— Так значит, при особых обстоятельствах что-то двигать все-таки можно? — уточнил Данилюк. — А каких именно, например?

— Да тоже в местах специальных, — сказал Тряпочкин. — Или в присутствии людей восприимчивых. Про спиритические сеансы слышали, юноша? Я вот, было дело, захаживал туда.

— Это где тарелку вертят? — припомнил Данилюк.

— Тарелку или еще что-нибудь. Если долго тренироваться, можно научиться ее подталкивать. Чуть-чуть.

— А разве так действительно можно кого-то вызвать? — усомнился Данилюк.

— Э-э… теоретически можно. Но если нет настоящего медиума, то сигнал получается очень слабенький, а настоящих медиумов сейчас днем с огнем не сыщешь. Так что обычно слышат только те, кто совсем рядом. Такие вот бродячие духи вроде нас. Ну я и заглядывал на огонек, разводил тары-бары — какое-никакое, а все развлечение. Обычно за Пушкина себя выдавал. Потом за Ленина стал.

— Зачем?

— А вы думаете, кому-то интересен дух коллежского асессора Тряпочкина? Всем подавай Пушкина, Ленина, Наполеона… в восьмидесятых вот Высоцкого часто вызывали…

Данилюк задумчиво покивал, а потом вдруг сообразил:

— Порфирий Михалыч… так это, значит, можно с живыми связаться?!

— Можно. А что?

— А что ж вы молчали?! Можно же…

— Что?

— Ну… сообщить им…

— Что?

— Ну… это… что мы тут…

— И дальше что?

— Ну…

— То-то и оно. Мы тут, а они там. Рано или поздно каждый из них тоже будет тут. А вот мы назад уже не вернемся… да и зачем, собственно? Какая разница — тут или там?

— Тут мне не очень-то нравится.

— А я вот ничего, привык. И вы привыкнете.

Уже светало, когда Данилюк и Тряпочкин вышли из офисного центра. Данилюк решил вернуться в дом родителей, посмотреть, как его будут хоронить. Все-таки вряд ли он еще когда такое увидит.

Да и вдруг за ним кто-нибудь все-таки явится… с того света? Конечно, они скорее всего найдут его где угодно… но мало ли как у них там все устроено?

Мимо прошла девушка в легкой шубке. За ней бежала собака… нет, призрак собаки. Черная хаски приветливо гавкнула Данилюку с Тряпочкиным и снова затрусила за девушкой, едва не тычась в нее мордой.

Та, разумеется, ничего не замечала.

— Ишь, на радугу-то не идет, хозяйку дожидается, — добродушно усмехнулся Тряпочкин. — Таких верных нечасто встретишь. Хорошая девчонка, видать.

— Это долго ждать придется, — заметил Данилюк. — Девушка-то молодая совсем.

— Для духа время некритично. Мы можем ждать очень долго.

Похороны состоялись в полдень, на Городском кладбище. Собрались родственники, друзья. Мама тихо плакала.

Сам же покойник стоял чуть поодаль и чувствовал странную неловкость. Как будто нечаянно испортил всем настроение. Ему не было печально или тоскливо — лишь легкая грусть, какая бывает на выпускном вечере. Жаль прощаться со школой, а по одноклассникам будешь скучать… но не более того.

Сестра тихо рассказывала матери, что Алёша ей этой ночью приснился. Почти в точности передала сказанные им слова, отчего мама расплакалась еще сильнее.