Нежеланный брак - Катарина Маура

Впервые я хочу сыграть на сцене для себя. Я знаю, что заплачу за свою дерзость, за то, что позволила себе выбор, поддалась порыву, но оно того стоит. Отчаяние сегодня так невыносимо сильно, что я готова на все, лишь бы почувствовать себя живой хотя бы на несколько минут.

В первом ряду слышится тихий вздох, когда я начинаю играть «Gaspard de la nuit» Равеля, но потом все вокруг исчезает, остаюсь только я и прекрасный рояль Steinway, на котором мне выпала честь играть сегодня. Это произведение настолько сложное, что требует полной концентрации, и на несколько минут мои мысли наконец-то затихают. Семь минут. Семь минут, в течение которых боль отступает, и я перестаю думать о том, что ждет меня впереди. Жаль, что облегчение длится так недолго.

Аплодисменты возвращают меня в реальность, и я замечаю, что дрожу, а по щекам текут слезы, которых я даже не заметила. Я судорожно вдыхаю воздух и вытираю влажные следы, молясь, чтобы никто этого не увидел.

Я украдкой бросаю взгляд в сторону зала и замираю, встретившись с теми самыми темно-зелеными глазами, что не дают мне покоя ни во снах, ни наяву в последние дни. Дион. Он сидит в первом ряду и смотрит на меня, как завороженный.

Он никогда раньше не видел, как я играю. Я не уверена, что он вообще осознавал, что я пианистка, хотя именно он был причиной того, что меня заставили учиться. Он никогда раньше не проявлял ко мне интереса, так почему сейчас? Я бы хотела, чтобы он и дальше относился ко мне так же, как раньше. Мне не нужно его внимание. Я не хочу быть на радаре еще одного влиятельного мужчины, чтобы он руководил мной, как ему заблагорассудится. Я не хочу плясать под его дудку, поэтому я возвращаюсь к своему пианино и играю свою собственную музыку. Это маленький акт неповиновения, но это все, что у меня есть.

Отец будет в бешенстве, да и публика, возможно, разочаруется, ведь они пришли послушать совсем другую музыку, но я все равно начинаю первую часть «Лунной сонаты» Бетховена. И вот снова я забываю о Дионе, пусть всего на несколько минут.

Это бесполезное усилие, потому что как только последний аккорд разлетается по залу, отчаяние вновь охватывает меня, словно насмехаясь. Даже отсюда я чувствую жгучий взгляд Диона, и, как бы я ни старалась, не могу избавиться от мыслей о том, зачем он здесь.

Передумал ли он сохранять молчание? Или просто следит за мной? Я не могу разгадать его мотивы, и это приводит меня в замешательство. Отец хотя бы предсказуем в своих действиях, и в этом есть определенное утешение. Я предпочитаю знать, когда ожидать боли — так я могу рассчитывать риски.

До конца выступления я вся на нервах, разочарование в себе только сильнее сбивает с толку. Эта публика заслуживает лучшего, чем то, что я им даю, ведь я не могу абстрагироваться от своих эмоций.

К счастью, когда я кланяюсь, зал взрывается аплодисментами, и я искренне благодарю их за это. Инстинктивно мой взгляд снова устремляется на место Диона, и я чувствую облегчение, когда вижу, что оно пусто. Жаль, что это чувство длится всего пару минут — до тех пор, пока я не дохожу до своей гримерной.

— Фэй.

Я замираю в дверном проеме, еще держась за ручку. Надо было догадаться, что он не уйдет просто так. Такая удача мне бы не выпала. Дион стоит, облокотившись на мой туалетный столик, скрестив руки на груди, и с легкой улыбкой наблюдает за мной. Я невольно изучаю его: даже в этом дорогом костюме-тройке казалось бы, элегантном и сдержанном — его сила просматривается в каждой линии тела. Он на добрую голову выше меня, и я не сомневаюсь, что ему не составит труда причинить мне боль, если он того захочет. Захочет ли? Что-то в нем заставляет меня хотеть ему довериться, и я не могу понять, почему. Может быть, потому что в The Lacara он мог ударить меня, но не сделал этого. Его слова были жестокими, но прикосновение… оно было совсем другим. Будто часть его поняла, насколько близка я к тому, чтобы окончательно сломаться.

Отец кидает на меня предостерегающий взгляд из-за спины Диона, и я выхожу из ступора, входя в комнату и позволяя двери закрыться за мной.

— Оставьте нас, Джимми, — резко говорит Дион, не сводя с меня глаз.

Отец на мгновение выглядит ошеломленным, но затем натягивает вежливую улыбку и проходит мимо, бросив еще один предупреждающий взгляд. Я никогда раньше не видела, чтобы он хоть раз струсил, даже на мгновение, и это почему-то приносит мне извращенное удовлетворение.

Я нерешительно делаю несколько шагов вглубь комнаты, которая внезапно кажется намного меньше, чем раньше, когда в ней не было мощной фигуры Диона. Он отталкивается от столика и подходит ко мне, не отводя пронзительного взгляда.

— Ты была великолепна, — тихо произносит он, чем удивляет меня. Я напрягаюсь, когда он поднимает руку и кончиками пальцев касается моей щеки. — Я должен был принести тебе цветы, но едва успел к началу.

Я изо всех сил стараюсь промолчать, но обида на него перевешивает инстинкт самосохранения.

— Тебе не нужно было приходить. Я не ждала тебя, — отвечаю я, не скрывая презрения в голосе. Почему я теряю контроль над собой в его присутствии, хотя всегда умела держать язык за зубами?

Он улыбается и нежно касается большим пальцем моих губ.

— Но вот я здесь, моя дорогая невеста, — произносит он с такой уверенной интонацией, что у меня внутри все холодеет. — Я должен был проверить, была ли ты хорошей девочкой. — Я смотрю на него, чувствуя, как во мне зарождается слабый росток неповиновения. Но я не позволяю ему расцвести. — Была ли ты послушной, Фэй? Сдержала ли обещание?

Я закрываю глаза и тяжело вздыхаю.

— Да, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Я не разговаривала с Эриком.

Дион прижимает свой палец к моим губам, и я невольно задерживаю дыхание, случайно впуская его в рот. Я касаюсь его языком, и его взгляд темнеет.

— Не хочу, чтобы его имя звучало с твоих губ, — предупреждает он.

Мне интересно, провоцирует ли он меня намеренно, но разве это возможно? Мужчина вроде Диона Виндзора не будет тратить время на такие мелкие игры с кем-то вроде меня. Мои зубы скользят по его большому пальцу, и я сжимаю его чуть сильнее, мечтая о смелости, чтобы причинить ему настоящую боль.

Он ухмыляется, его