Эона. Последняя заклинательница драконов - Элисон Гудман

Ткань спереди раздвинулась, и к нам заглянула Дела:

– Я позабочусь о комнатах, жена. – Каждая складочка на ее лице была заполнена темной грязью, будто нарисованные линии оперной маски. – А ты, Вида, проводи свою госпожу, а затем помоги Солли вычистить повозку и подготовить ее к утренней дороге.

Хорошо придумано. Особенно учитывая, что в ближайший час или около того почти все солдаты Хаддо будут заняты собственными нуждами. Мы переглянулись, молча признавая возможную опасность.

– Ваша накидка, госпожа, – с притворным оживлением произнесла Вида и протянула мне плащ. – Укутайтесь, ночь выдалась холодная.

Дела встречала меня снаружи протянутой рукой, как и подобает супругу, и нахмурилась, когда я навалилась на нее всем весом.

– Ты в порядке? – спросила она шепотом, поддерживая меня.

– Да, всего лишь спазмы от долгой дороги. – И вдруг я уловила потрясающий запах мясной подливы, и желудок с ворчанием сжался. От тошноты не осталось и следы. – Боги, умираю с голоду.

Великолепный аромат доносился из таверны на другой стороне мощеного внутреннего двора, окруженного двухэтажным зданием и легко способного вместить восемь наших повозок в ширину и столько же в длину. В передней части таверны растянулось три ряда влажных скамеек для еды, все пустые. Под карнизом раскачивались красные бумажные фонари, а ставни на нижнем этаже были открыты, впуская прохладный ночной воздух и являя взору длинные столы внутри, за которыми ужинали несколько постояльцев.

Я рванулась было к вожделенной еде, но Дела удержала меня:

– Мы не можем ужинать там.

Ну конечно. Богатый купец с женой, тем более паломники, возьмут отдельную комнату. Я опять навалилась на Делу.

Из таверны к нам поспешил коренастый мужчина – судя по полосатой накидке, хозяин постоялого двора. По дороге он вновь и вновь останавливался и бесцеремонно отправлял солдат в два невысоких строения по обе стороны от ворот. На окнах я заметила молитвенные флаги – значит, именно там обычно ночевали паломники. Теперь же место превратилось в казарму.

– Нужно переставить повозку, – пробормотала я.

Дела согласно хмыкнула и оттолкнула меня на шаг назад. Я поморщилась – так сглупить. Хорошая жена всегда стоит за спиной мужа. Подошедший хозяин поклонился и взглядом быстро оценил тяжелый кошель на поясе Делы и мое одеяние из прекрасного льна.

– Приветствую, достойный господин, и добро пожаловать. Такое облегчение видеть хоть одного платежеспособного гостя. – Кривая улыбка смягчила грубые слова. – Ищете комнаты? У нас есть столько, сколько вам нужно, и по отличной цене. – Он понизил голос: – Эта смута в городе пагубна для процветающего заведения. А тут еще наводнения и землетрясения в придачу… людей и силком в путешествие не отправишь. – Еще раз глянув на мой белый наряд и осознав свою оплошность, мужчина торопливо добавил: – Почет и уважение вам, господин, за то, что поддерживаете жену в ее долге даже в столь опасные времена.

Дела кивнула, принимая извинения.

– Одной комнаты хватит, благодарю, – сказала она.

Трактирщик еще раз поклонился:

– И ужин? Моя жена готовит превосходную еду для паломников. Можем накрыть прямо в вашей комнате. – Он головой указал на проходящих мимо солдат. – Вы не пожелаете спускаться вниз, когда они доберутся до рисового вина.

– Да, мы закажем ужин. И мои слуги пусть заказывают что угодно из того, что сейчас подается в таверне. – Дела осмотрелась и жестом подманила трактирщика ближе: – Не сочти за оскорбление, милостивый господин, но нет ли где безопасного местечка, куда можно переставить повозку? Мои слуги, разумеется, останутся в ней, но я бы предпочел убрать ее от главного въезда.

– От греха подальше, – согласился тот. – Позади есть хлев, там хватит места и для повозки, и для волов. За небольшую плату можно и зверей накормить.

– Договорились. – Дела коснулась лба и сердца, скрепляя сделку.

Трактирщик повторил жест и кивнул на Виду, смирно стоявшую чуть поодаль с дорожной корзиной в руках:

– Предостерегаю: слуга пусть спит в повозке, но девушке не стоит. – Он потер лоб. – Могу для нее положить тюфяк в вашей комнате.

– За небольшую плату? – вкрадчиво уточнила Дела.

Трактирщик рассмеялся:

– Никакой оплаты, добрый господин, что вы! Ни одна женщина не подвергнется риску в моем заведении. И поесть она может на кухне.

– Очень великодушно. – Дела поклонилась.

– Ты, – окликнул трактирщик Солли, – перегони повозку назад, в первый хлев. – И жестом пригласил нас следовать за ним.

Я шагала чуть позади Делы, пригнув голову, но все равно видела, как Солли повел животных с повозкой по узкой улочке между главным домом и стеной жилого ансамбля. Казалось, удача наконец повернулась к нам лицом. На закрытой конюшне Солли хватит времени выпустить Рико, и тот отправится на поиски Жемчужного императора.

Но тоненький голос в голове нашептывал, что все слишком легко. И беспокойство лишь усилилось, когда я заметила неподвижную фигуру лейтенанта Хаддо среди снующих туда-сюда солдат на другой стороне двора. Он наблюдал за нами. Обнаружив Рико, Хаддо легко сложит два и два и все поймет. И если нас разоблачат, придется сражаться. Пятеро против двадцати. Наши глаза встретились, и на лице лейтенанта отразилась нежная забота. Я отвела взгляд – скромная и послушная жена, – но сердце в груди колотилось как сумасшедшее.

Трактирщик придержал красные флаги, заслоняющие вход в жилые комнаты, и провел нас внутрь. Я поспешила за Делой через высокий порог в переднюю, которая оказалась немногим больше коридора и лестничной клетки. Манящий аромат тушеного мяса и подливки исчез, сменившись вонью прогнившей циновки, затхлого воздуха и жженого рыбьего жира из двух грязных ламп на стене. В конце прохода виднелась открытая задняя дверь, и судя по острому запаху навоза, доносившемуся с ночным ветерком, именно там находились конюшни. Где-то там Солли устраивал волов, ожидая возможности освободить Рико.

Вида и трактирщик втиснулись в узкое пространство, и мне пришлось отступить к самому краю крутой лестницы – древесина ступенек и перил явно была разной. Я поймала взгляд Делы, она зажала рукой рот и нос, пытаясь скрыть отвращение. Конечно, в сравнении с ее роскошными покоями во дворце это была убогая лачуга. Но пять лет назад нам с учителем попадались постоялые дворы и похуже.

Неприятное воспоминание обожгло, словно кислота. Мастер умер, но его предательство все еще ранило. То давнее путешествие случилось прежде, чем он намеренно превратил меня в калеку. Я только-только освободилась от рабства на соляной ферме и училась мальчишеским повадкам, упиваясь свободой движения без ударов кнута или тяжести мешка с солью. И тогда мастер отдал тайный приказ сломать мне бедро, дабы превратить меня в неприкасаемую и скрыть мой пол. Все ради денег и власти, которых он так жаждал. В конце концов учитель раскаялся в причиненной мне боли – он рассказал Чарту, что сожалеет обо всем, – и даже по-своему меня полюбил. Возможно, теперь, исцелившись и обретя силу дракона, я должна бы его простить, однако ярость во мне пылала как никогда мощно.