К последнему рубежу или наследница брошенных земель - Вера Наумова

….

— Нет мест, мой господин, — с тоской говорил мне хозяин уже второй таверны, что мы встретили по дороге. — Купцы половину комнат заняли. Бояться сейчас ехать с товаром, ждут, когда солдаты пройдут. Оставшиеся комнаты офицеры сняли с … барышнями. Те не знаю, когда съедут. Даже в амбаре и на сеновале все людьми забито. И продуктов почти нет. Крестьяне или не доезжают, или вообще не едут, тоже не рискуют.

Вот напасть! Ехать куда-то еще не хотелось. Время уже к ужину, а девчонка так и не пришла в себя, только начала бредить. Все зовет какую-то Мейву, наставницу. Лекаря бы еще найти.

— Значит так, — начал я распоряжаться, усилив голос магией. — Я командир некромантов, везу пострадавшего мага, и мне нужна комната, даже две. Одна — лично мне, другая — для раненой и её сиделки. И мне все равно, как вы будете выселять кого-то из комнат. Лучше гоните офицеров. Их солдаты совсем распустились на тракте.

Но судя по выражению лица хозяина, он со мной был не согласен. Безопаснее выселить купцов, хотя они, в отличие от офицеров, хорошо платят.

— Я все оплачу, — подбодрил я мужчину, который в уме подсчитывал убытки с кислой миной.

Через пять минут на втором этаже послышались недовольные крики, захлопали двери. Ругань говорила о том, что выселяли офицеров, видимо, хозяин правильно рассудил, что найдет в моем лице поддержку. Так и случилось.

Раздались удары, хозяин быстро сбежал по лестнице, потирая бок, и спрятался за моей спиной, правда, сделать это было затруднительно, габариты мужчины были значительны. Вслед за ним, перескакивая ступени, выскочили два офицера, один даже с саблей наголо, но резко остановились, как только увидели меня. Поклонились.

Не стал разводить политесы, а объявил в лоб:

— Господа, комнаты мне нужны. Это вопрос жизни и смерти. У меня раненный некромант, лекарь не разрешает везти его дальше, а ночевать с ним в открытом поле я не буду. Вам же советую проследить за своими подчиненными. На тракте много непорядков, я буду вынужден доложить о них королю.

Я не представился, но они и так поняли, кто перед ними. Для похода в таверну специально нацепил свой золотой офицерский знак с эмблемой академии, говорящий, что я главный некромант королевства.

Комнаты освободили, даже съехали все офицеры, прихватив с собой несколько разбитных девах. Хозяин был доволен, как и купцы, которые ранее боялись выйти из своих апартаментов. Служанки прибрали и вымыли помещения после гостей, поменяли бельё, а я отправил Фэта в карете с кучером в ближайшую деревню за продуктами:

— Купи все и больше. Овощи, мясо, молоко, сыр. Достань для девушки рубашек и платье, обувь, желательно новое. Плати за товары честно, денег не жалей. Хозяин подскажет, где деревня, из которой он получает припасы.

Все время, пока шла уборка комнат, девушка и сиделка были в комнате хозяина, но потом я сам отнес пострадавшую и уложил на кровать. Тело казалось невесомым, но горячим, похоже, у неё жар. Приказал маркитантке обтирать её холодной водой.

Настроение было паршивым. Несколько раз, заходя в комнату к девушке, слышал, как она бредит, а жар только усилился. Надо бы найти лекаря, но как? Хозяин послал служку, молодого паренька, на тракт, спрашивать проходивших и проезжающих, есть ли врачеватель среди них, но пока безрезультатно.

Надо что-то придумать, но что? Сидеть в этой паршивой придорожной таверне и ждать у моря погоды? Мысль пришла безрассудная, опасная, но вполне мной выполнимая. Портал! Я построю портал и через пять минут буду дома, в академии, а там целое лекарское отделение. Артефакт привязки для безошибочного переноса приготовлен давно. Появившаяся мысль уже не уходила, прочно въелась в сознание, заслонив другие здравые мысли. Могут казнить? Могут, но не будут. Король пожурит, да и только, особенно сейчас, на радостях, когда на двадцать пять лет исчезла угроза нападения тварей. Да и обезопасить я себя смогу. Сделаю все ночью, когда темно. Если кто и увидит, ничего не поймет.

— Фэт, — давал я наставления слуге. — Отсюда ты поедешь до столицы один в карете.

— Мой господин! — воскликнул возмущено Фэт. — А вы что же, здесь одни останетесь? Да как же так!

— Дослушай, — придал я голосу строгость, чтобы до парня дошло. — Ты едешь до столицы в карете, я и пострадавшая девушка добираемся до академии магически.

— А-а-а, — протянул Фэт. — Ну, если магически, то тогда ладно.

— Утром нас уже здесь не будет. Расплатишься с хозяином. Возьмешь на дорогу продуктов. Через пять дней должен будешь приехать в столицу. Я же в академии окажусь раньше. Понял?

…

Когда стемнело, я отослал сиделку отдыхать, завернул девушку в одеяло, и вышел тихо на задний двор таверны. Не лаяли даже собаки. Вокруг никого не было, только из амбара раздавался басистый храп какого-то мужика.

Повторил магическую формулу портала для верности, а потом, призвав на помощь свою силу, приступил к построению. Не торопился, рисковать не хотел, так как во время учебы в родовом замке перемещался лишь на малые расстояния, а сейчас до столицы добрых три сотни миль.

И вот передо мной замерцало зеркало портала. Решительно шагнул в него с ношей на руках. Два шага, и я уже стою на дорожке в академическом городке перед своим особняком.

Килли

Я очнулась, не понимая, где я и что со мной. Чувствовалась только слабость. Открыла с трудом глаза, осмотрелась. Из высокого окна свет проникал в просторную комнату, убранство которой было для меня необычным. Раньше не видела такой мебели и такой отделки стен, а сама я лежала на огромной кровати, укрытая по горло покрывалом. Из зеркала, что было почти напротив ложа, на меня смотрело бледное лицо на белой подушке. Это я? Меня, что же, остригли? Где мои волосы?

И тут память прорвало, как прорывается вода через плотину! Меня опозорили! Надо мной издевались, насиловали снова и снова, пока я не умерла от боли! Я помнила те мгновения, когда остановилось сердце, и холод, что сковал кровь. Что-то было еще потом, но сознание больше ничего не выдавало. Так я жива или нет? Может, я уже за гранью?

Мертвые уже ничего не могут чувствовать, но я дышу, и сердце бьется, ощущаю теплый ветерок, что прорывается в открытую форточку окна! Пошевелила руками и ногами под одеялом. Сжала и разжала кулаки. Ущипнула себя. Жива! Но радость от этого была недолгой, память опять вернула к тому, что меня обменяли на поросенка, что надо мной надругались… Дура! Обрадовалась, что жива! Да сейчас все, кому не лень, будут тыкать в меня пальцем и плевать вслед, ни один мужчина в деревне, даже самый последний вдовец и пьяница, не возьмет меня в жены. Лучше бы я умерла!

Но где же я? Меня ведь обещали повесить. Но тут послышались голоса из-за двери. Женский и мужской. На пороге показалась женщина лет пятидесяти на вид, одетая в темное платье. Кружева украшали и платье, и белый передник. Увидев, что я не сплю, а рассматриваю её, выставив из-под покрывала только верхнюю часть лица, она крикнула: