Привкус магии - Юлия Сергачева

Я со стуком поставил стакан на стол:

– Этот безумец родился и вырос в вашем добропорядочном городе. Под неусыпным присмотром ваших пастырей и наставников. Он резал и убивал себе подобных, но к Черной или Белой магии это не имеет никакого отношения. Он был убийцей. И он был человеком. Не Черная магия оказала на него влияние. Он сам стал таким. По собственной воле.

Воцарилась долгая пауза. Потом девушка из Белых сердито нахмурилась и уверенно возразила:

– Он хотел получить силу Черного колдуна!

– Он мог захотеть стать и Белым, но действовал бы теми же самыми методами. А то, что зародилось после его смерти, вообще имело к нему лишь косвенное отношение и явилось следствием некомпетентности или скупости вашей же службы безопасности, сэкономившей на полноценной очистке территории…

Лука уставился на меня в изумлении. У него даже глаза округлились.

– Я вроде не так много тебе плеснул…

– Все равно среди Черных магов гораздо больше тех, кто опасен, – упрямо заявила девушка.

– Одни демоны чего стоят… – охотно поддержали ее.

– Некроманты…

– А животворы? Или, скажем, фениксы? – Лениво ухмыляющийся Лука внезапно включился в дискуссию.

– А при чем тут фениксы?!

– Ну чем не вампиры? Те хоть честно кровь сосут, а человек, взглянувший на феникса, больше ничего в жизни видеть не захочет, все для него станет пресным и унылым… Чем не кража души?

В ответ искреннее негодование:

– Да это нельзя сравнивать!..

Спор извернулся и укатился в абстрактные плоскости. Вспышка раздражения ушла в усталость как в песок. Они все еще говорили, когда я, оставив недоеденный ужин, двинулся к выходу.

Но вдруг замешкался, услышав:

– А кем, по-вашему, был Великий Маг? Черным или Белым?

– Он… Он был великим.

– Этого никто не знает.

– Есть только один способ это узнать, – торжественно заявил я. – Как там в сказке про Люца Птицедрева? Пойди туда, не знаю куда, и отыщи дверь, которой нет. А там вас поджидает Великий Маг, который исполнит самое заветное желание… Вот только подвиги придется по пути совершать, – горько посетовал я.

Слушатели опять дружно примолкли. Похоже, у меня незаурядный талант производить неизгладимое впечатление на аудиторию. Или Лука и впрямь слишком много влил в кофе коньяку.

То-то дверь двоится, а фигура разъятого человека с панно ехидно прищурилась.

Дни и ночи сливались, а иногда, наоборот, дробились, когда, закончив очередное дело спозаранку, уже через несколько часов, вечером того же дня, мы отправлялись на выезд, тщетно пытаясь доспать в машине.

В какой-то момент исчез Белый маг из головного автомобиля. То ли темп не выдержал, то ли нашел занятие поинтересней, а возможно, руководство сочло, что я вполне безопасен и не нуждаюсь в контроле сверх обычного.

…Забытый ноутбук так и лежал сиротливо на углу стола, куда я машинально отодвинул его, казалось, целую вечность назад. Когда же это было?

– Лук, – позвал я, – а который нынче день недели?

– Пятница, – подсказал Лука из соседней комнаты. Даже не видя его, я знал, что он неспешно крутит в руках головоломку, отыскивая две тысячи седьмое решение из трех тысяч возможных. Способствует концентрации сознания и позволяет расслабиться телу. Не все же на коньяк налегать…

– Пятница… – Я задумчиво откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Ты что-нибудь слышал о намерении нашего руководства предоставить нам положенный по трудовому законодательству выходной?

– Ты хочешь выходной? – искренне удивился Лука. – Каждый выходной продлевает наше пребывание здесь. Ты ведь не думаешь, что их зачтут как отработанные дни?

– Гм. – Я был вынужден признать в его словах определенную логику.

Ноутбук обрадованно раззявил пасть, дождавшись внимания, как верный пес. Только что хвостом не вилял. Поспешно и слегка суетливо принялся разворачивать свои окна и подмигивать разнокалиберными значками. Гляди-ка, почта прибыла…

«Привет, Трой. В воскресенье, часов в пять вечера, в кафе возле Галереи вольных художников. Придешь? Лена».

Так. А вот теперь мне действительно нужен выходной.

…Я обидел ее. Да еще как!

Рыжая девчонка, одетая в зеленую водолазку и черные джинсы, как зачарованная наблюдала за игрой солнечных зайчиков в каменной чаше, выточенной бьющим из скалы родником. Парковый художник лишь слегка обработал окружающие родник камни, придав им очертания свернувшегося дракона. И солнечные блики на воде создавали иллюзию сверкающей чешуи.

Немногие это замечают. Но девчонка не могла не увидеть. Чуть в стороне, временно забытый, стоял раскрытый этюдник с незаконченной акварелью. В целом обычная для старого парка картинка. Сюда частенько наведываются студенты художественных училищ, да и просто романтические барышни, желающие увековечить очарование столетних дубов в своих легкомысленных акварельках…

Я почти прошел мимо. Бросил мимолетный взгляд, сделал шаг и остановился.

Рисунок, закрепленный на доске, был… необычным. Он, как и положено, изображал неизменные дубы, коими изобиловал парк. Только эти дубы выглядели слегка странно. Как через экран, фокусирующий одни детали и размывающий другие. И то, что казалось привычным и скучным, внезапно обернулось пугающе-чудесным. Рисунок притягивал как магнит.

Я не сразу сообразил, что девчонка давно уже отвлеклась от созерцания родниковой воды и настороженно смотрит на меня, уже готовая на всякий случай обороняться. Как большинство прибывших издалека в большой город и не успевших освоиться здесь.

Но в карих глазищах сияли доверчивые золотые искры, будто отражения давешних зайчиков.

Ее звали Ленка. И поступала она отнюдь не в Художественный. Она училась на подготовительных курсах, но где именно, говорить отказывалась, делая таинственное лицо. Мне уже тогда следовало догадаться, что это за курсы. Но, если честно, при встречах мы меньше всего говорили об учебе.

В конце концов, я ведь тоже ей солгал, что учусь на математическом. Просто чтобы сразу отбить желание задавать вопросы.

Ленка жила у тетки на утепленном чердаке старого дома. Тетка работала при Первой городской больнице интендантшей, была, в общем, особой вполне доброжелательной и вовсе не старалась выселить племянницу из комнат. Просто Ленкины работы могли разместиться только на огромном чердаке. Да и запах краски здесь не мешал никому.

Большая часть картин была привезена не из дома, а написана уже здесь. Ленка рисовала много и жадно. И то, что выходило на холстах, бумаге, иногда даже на стекле, было невероятным. Рисунки зачаровывали, хотя в них не содержалось ни капли магии. Волшебство, имеющееся в них, было иного порядка. И сила его была велика.