Семь горных воронов - Ванда Алхимова

Этот деревенский парень так и стоял у миледи перед глазами, с его спутанными волосами, по-детски пухлыми губами и руками, обладавшими чудовищной силой. Сначала она даже подумала, что заболела: ее знобило, кидало то в жар, то в холод, все тело ломило. Миледи извивалась на своей огромной постели, кусая руки и горя огнем изнутри. Между ног у нее стало мокро, внизу все тянуло.

Миледи среди ночи вскочила с постели, подняла служанок и своих наперсниц, заставила хлопотать вокруг себя, отпаивать холодной водой, травяным настоем и парным молоком. Ее злили все вокруг, хотелось кричать, плакать, швырять в бестолковых женщин чашками и всем, что подвернется под руку, голосить, причитать и одновременно смеяться, носиться туда-сюда, как кошка, валяться по полу, петь, танцевать и прыгать по кровати.

Лежа на постели и комкая одеяло, миледи Воронов утирала лоб платком и думала, что сошла с ума. Однако она взяла себя в руки и постаралась отыскать причину своего безумия. Сделать это было непросто: за все двадцать пять лет, прошедших со времени первой брачной ночи, она ни разу не желала мужчину, тем более так страстно и безоглядно. Когда же ее накрыло внезапное понимание причины своих мучений, миледи Воронов закрыла лицо руками и рассмеялась. Горные духи покарали ее. Возможно, за то, что она нарушила свое обещание, данное еще в детстве среди ночи, пахнувшей вереском, дождем и ветром. Но даже во внезапной женской слабости миледи Воронов оставалась собой. Ночь она провела без сна, зато утро встретила взвешенным решением.

Снаружи послышались шаги. Миледи затянула корсет и выглянула наружу: к карете подошел Каэрвен и поклонился.

— Можно ехать дальше.

Миледи молча кивнула и махнула рукой. Тут же карета качнулась и тронулась вперед. Солнце уже сползало за горы, но до первого своего имения в долине Вороны должны добраться еще засветло.

Старший Ворон осторожно открыл дверь в спальные покои и проскользнул внутрь. Его жена Морна стояла возле детской кроватки и смотрела на спящих детей. Услышав за спиной движение, она обернулась, и у Ворона замерло сердце. Почти так же, как в их первую встречу.

Морна была одного с ним роста, ее густые черные волосы спадали до пояса мягкими крупными кудрями. Кожа лица была такой нежной и гладкой, что казалась чуть светящейся, и на ней ярко выделялись яркие, словно подкрашенные, губы. Но самым привлекательным в этом удивительном лице были глаза бирюзового цвета, которые могли менять цвет в зависимости от освещения и настроения. Иногда они становились прозрачными, словно зеленое стекло, иногда приобретали цвет морской волны в солнечный летний день.

Ворон подошел к жене, нежно обнял и притянул к себе. Морна склонила голову ему на плечо, прижалась и улыбнулась. Ворон огладил сильную гибкую фигуру, залюбовавшись на налившуюся грудь, и осторожно положил ладони на выпирающий живот. Через несколько секунд изнутри пришел легкий толчок.

— Дерется, — шепнул Ворон.

— Это он дуется, что тебя не было весь день.

Вокруг глаз Морны собрались морщинки, и она тоже накрыла ладонями свой живот.

— Прости, дел много, — извинился Ворон и потянулся за поцелуем.

Пока он ощущал привычную мягкость губ, в кроватке завозились. Ворон отстранился и посмотрел туда, где, сладко сопя и разметавшись во сне, крепко спали два черноволосых мальчика шести и четырех лет. Младший жадно сосал большой палец.

— Люблю их, — шепнул Ворон, обнимая жену. — Мои воронята.

— Скоро их будет трое, — улыбнулась Морна. — И шуму прибавится.

— Это да, — вдруг помрачнел муж.

Он взял жену за руку и увел в смежную комнату.

— Что-то стряслось? — спросила Морна, морща лоб.

Ворон сел на кушетку, подвинул столик и налил в стакан темного вина. Отпил, смакуя, а потом сказал, не глядя на жену:

— В столицу едут моя мать и три младших брата.

— О, — удивленно отозвалась Морна, осторожно усаживаясь рядышком. — Вот это действительно большая новость.

Ворон молчал и крутил кубок в руках. Жена нежно положила ему на плечо руку:

— Ты боишься встречи с ней?

— Я боюсь не за себя, — покосился на нее Ворон. — А за тебя.

Морна подняла брови.

— Но она же твоя мать. Не думаю, чтобы она до сих пор на тебя так злилась. Шесть лет прошло. И потом, ты же посылал ей письмо за разрешением?

— Ага, только пока оно шло, я уже женился, — мрачно ответил муж. — А когда ее ворон принес мне ответ, я его даже не прочитал, потому что все равно было уже поздно.

— Ну, думаю, все не так плохо и она тебя простит, — ласково улыбнулась Морна. — Тем более мы покажем ей внуков.

Ворон серьезно посмотрел на жену.

— Ты просто не представляешь, кто она такая. Ладно, не хочу об этом говорить. Пусть будет что будет.

— А когда она приезжает?

— Выехали вчера, значит, недели через две, — вздохнул муж. — Пойду умоюсь, устал я сегодня. Встречался с братьями, пытался как-то объединить всех… Но не вышло.

— Вы странные, — огорченно заметила Морна. — Вроде братья, а не дружите. И все такие разные. Твоего второго брата я боюсь, Белый Ворон тоже пугает… А Гордый — он словно не из вашей семьи.

— Да, все так… — Старший взъерошил волосы. — Но ты глубоко ошибаешься насчет Белого. Он единственный из всех нас, на кого можно положиться.

— А те три брата, что приедут с миледи? — спросила Морна, поправляя прическу.

— Ну, я их плохо помню, — признался муж. — Красный в детстве был тихим, скрытным, но довольно противным. Такой показной тихоня с прилизанными волосами, а от самого жди беды. Дикий в детстве был злым, угрюмым и кидался драться по любому поводу. Помню, как-то мать приказала его выпороть вожжами на конюшне, его отхлестали до крови, а он молчал, только смотрел с ненавистью. Про Седьмого Ворона я вообще ничего не могу сказать. Он тогда был совсем малыш, застенчивый, все время прятался по углам и, кажется, любил своего пони больше, чем нас всех, вместе взятых.

— Ох… — Морна прижалась к мужу. — Ну, думаю, они выросли и все изменилось.

— Не знаю, — покачал головой Ворон. — Может, ты и права. Но что-то тошно мне. Обними меня.

Морна охотно исполнила его просьбу.

* * *

Белый Ворон обитал в левом крыле дворца, в самом конце, там, где доживали свой век старые вельможи, которым король милостиво разрешил оставаться на его довольствии при дворе.

Три небольшие комнатки: спальня, гостиная и еще одна, которую Ворон приспособил для своих занятий медициной. Там повсюду лежали толстые рукописные книги, свертки, кульки, букеты трав; стояли мензурки и горелки, бутылки с настойками, баночки с мазями и прочие атрибуты практикующего лекаря.