Стальной ураган - Виктор Прудников

В доме Гетмана желанными гостями были комбриг Уколов и полковой комиссар Гаврилов. Кроме них, на «чаёк» заглядывали земляки-украинцы — начальник политотдела Дмитрий Андреевич Иващенко, начальник санитарной службы Федор Ефимович Осечнюк, батальонный комиссар Валентин Николаевич Мусатов, начальник штаба Павел Автономович Гаркуша.

За столом звучала украинская речь, шел обмен новостями, которые приходили из Житомира и Запорожья, Харькова и Донбасса. Гости пели украинские пески. Заводилой всегда был Федор Осечнюк. Его поддерживал Андрей Лаврентьевич, подтягивая баском:

Дивлюсь я на небо

Тай думку гадаю:

Чому я не сокил,

Чому не летаю…

С весны 1939 года безмятежные чаепития в доме Гетманов сменились тревожными беседами. В штабе Приморской армии поговаривали о новых происках японцев, о нарушении ими границы. Стычки проходили постоянно то с диверсионными группами, то с отрядами баргутской конницы.

Японская военщина избрала объектом нападения Монгольскую Народную Республику. Командующий японской армией, генерал Араки, писал: «Япония не желает допустить существование такой двусмысленной территории, какой является Монголия, непосредственно граничащая со сферами влияния Японии — Маньчжурией и Китаем. Монголия должна быть, во всяком случае, территорией, принадлежащей нам»[22].

Советское правительство заявило, что окажет такую же помощь, какую оказывало в 1921 году. В силе оставался договор от марта 1936 года, в котором говорилось: «Правительство Союза Советских Социалистических Республик и Монгольская Народная Республика обязуются в случае нападения на одну из договаривающихся сторон оказать друг другу всяческую, в том числе и военную, помощь»[23].

Войска Красной Армии готовились к отражению японской агрессии. К весне 1939 года завершилось строительство железной дороги Улан-Удэ — Наушки. Теперь можно было доставлять крупные партии военных грузов, предназначенных для советских войск, введенных в Монголию.

Вопрос об отпоре японским захватчикам не снимался с повестки дня ни весной, ни летом 1939 года. В мае разведка доносила: «В настоящее время японское командование ведет усиленные работы по укреплению высоты Тигровая и горы Малая Чертова. На работах заняты свыше 400 человек китайских рабочих, завербованных в районе Дайрена. Среди рабочих имеются около 60 человек корейцев и до 20 человек японцев. Туда же ожидается прибытие 300 человек рабочих для форсирования работ»[24].

Японцы подтягивали к границам Монголии свои войска. Наша разведка в Харбине внимательно следила за перемещением японских войск. Во второй половине июля через Харбин проследовало 16 воинских эшелонов с артиллерией и танками, по реке Сунгури вниз отправлено 5 барж с военными грузами. На границе появились белогвардейские отряды, переодетые в японскую военную форму[25].

Все это говорило о том, что обстановка на южных границах Монголии становится настолько напряженной, достаточно одного неверного шага, и военное противостояние перейдет в боевые действия.

Советские войска постепенно подтягивались к местам вероятных боев, авиация перебазировалась на новые полевые аэродромы. В постоянной боевой готовности находилась и 2-я механизированная бригада. Она пополнилась новыми танками, Гетману удалось поставить всю технику на колеса, к назначенным штабным учениям в ангарах не оставалось ни одной боевой машины.

Когда начались боевые действия, Андрей Лаврентьевич занимался обеспечением войск боеприпасами и продовольствием не только для 2-й мехбригады, но и других частей и соединений, принимавших участие в боях на реке Халхин-Гол.

Доставка грузов осуществлялась со станции Борзя через солончаковые степи восточных районов Монголии. Колонны двигались по зыбучим пескам. Машины вытаскивали тягачами, а то и просто выносили на руках. В дневное время авиация доставляла немало хлопот: японцы обстреливали каждый движущийся транспорт. Но грузы продолжали идти.

К началу генерального наступления, отмечал позже А. Л. Гетман, «у нас было накоплено 67 боекомплектов для наземных войск и 9–10 — для авиации, 5–6 заправок ГСМ, на 13–16 суток — продовольствия. Все это сделано благодаря помощи монгольских друзей»[26].

Почти все лето на территории Монголии шли бои местного значения, однако чувствовалось, что японцы обрушат на наши позиции всю мощь своего огня. Они уже сосредоточили на Халхин-Голе 23-ю и 7-ю пехотные дивизии, Хинганскую кавалерийскую дивизию, мотобригаду, три полка баргутской конницы и другие части Квантунской армии. Силы японцев на Халхин-Голе составляли 38 тысяч солдат и офицеров, 310 орудий, 135 танков, 10 бронемашин и 225 самолетов[27].

Чтобы не допустить продвижения противника в глубь Монголии, советское командование перебросило к реке Халхин-Гол 57-й особый корпус, которым с 7 июня 1939 года командовал комдив Г. К. Жуков. Из Улан-Удэ были переброшены танковая бригада М. П. Яковлева, мотобригады А. Л. Лесового, В. А. Мишулина, В. М. Асеева, фланги прикрывали части 6-й и 8-й монгольских кавалерийских дивизий[28].

Прорвавшись за реку Халхин-Гол, японцы укрепились на горе Баин-Цаган. Вокруг нее разыгралось настоящее сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 600 танков и бронемашин, свыше 400 орудий и несколько сот самолетов[29].

Командующий Квантунской армией генерал Уэда считал, что захват плацдарма на западном берегу Халхин-Гола и господствующей высоты Баин-Цаган позволит ему развить дальнейшее наступление, вытеснить из Монголии советские войска и стать хозяином положения в этом районе.

Зная об этом, советское командование принимает решение провести наступательную операцию в целях окружения и разгрома противника в районе реки Халхин-Гол. Эту задачу должны были решить три группы войск: Южная, Центральная и Северная. Крайний срок подготовки к наступлению — 20 августа.

Готовились к наступлению и японцы. Они объединили все свои войска в 6-ю армию, которая насчитывала до 75 тысяч человек.

Начавшиеся еще в июле бои в районе горы Баин-Цаган сковали основные силы японцев. Здесь генерал Камацубара, планировавший окружить и разгромить советские войска, сам попал в окружение. К утру 5 июля сопротивление японцев было сломлено, и они стали отходить к реке Халхин-Гол, бросая оружие и технику.