Метаморфозы. Новая история философии - Алексей Анатольевич Тарасов

характер и вскоре проходят почти у всех здоровых детей. Но есть редкие случаи, когда что-то может пойти не так, и даже очень не так, когда последствия могут даже привести к повреждению мозга. Споров по поводу данного объяснения причин возникновения аутизма очень много. Эксперты изучили медицинские записи отдельных случаев и обнаружили, что всё же во многих случаях уже до вакцинации наблюдалось беспокойство по поводу развития ребёнка. Но далеко не во всех… Самое примечательное в этом то, что это сам доктор Л. Каннер, автор термина «аутизм», кто первым описал его симптомы, отметил, что первый заметный всплеск этого расстройства начался после введения массовой вакцинации против оспы. Конечно, это даже не гипотеза, а всего лишь предположение… Действительно, с самого начала в качестве вероятной причины упоминались вакцины, но фармацевтические компании изо всех сил скрывают и пытаются дискредитировать этот факт на каждом шагу.

В чём же причина взрывного роста аутизма, который наблюдается последние 50 лет и с особенной остротой начиная с 2000 года? Не так давно сразу несколько групп ведущих эпидемиологов, врачей и экспертов в области общественного здравоохранения опубликовали согласованные заявления, в которых говорится, что токсиканты в окружающей среде способствуют росту распространённости расстройств развития нервной системы, включая аутизм. Если обобщить, то в основе большинства как научных, так и популярных представлений лежит предпосылка о том, что аутизм – это расстройство, от которого мы, в конечном счёте, найдём лекарство благодаря непрерывным усилиям научных исследований. Такая установка неизбежно влечёт за собой редукционистский поиск истоков расстройства. Но что если выйти за рамки редукционистской парадигмы? Тем более что в результатах нейрохимических исследований причин аутизма самым примечательным оказалось то, как мало было обнаружено повторяющихся различий между аутичными и нормальными детьми.

Разумеется, что большинство психиатров или клинических психологов имеют в виду, соглашаясь с тем, что биполярное расстройство и аутизм являются «естественными», так это то, что они возникают естественным образом. То есть диагноз «аутизм» больше похож на диагноз оспы, туберкулёза или диабета (естественная категория), чем на классификацию «живущего за чертой бедности» (социальная конструкция). Но в отношении «естественных видов» проблематичным является то, что понятие «естественный» является очень расплывчатым, что означает наличие у него пограничных случаев. Хотя героин или сахар-рафинад более натуральны, чем полиэстер, оба они являются технологически произведёнными продуктами. Химические элементы, такие как золото, являются типичными природными элементами, но все элементы с числом протонов более 94 существуют только в том случае, если они сделаны в лаборатории. Их поэтому даже называют «синтетическими элементами». Мы склонны считать приготовление пищи и одежду технологическими продуктами, но они предшествуют эволюции современного человека на сотни тысяч лет (через Homo erectus) и, следовательно, являются частью естественной среды обитания Homo sapiens.

Всё это ставит под сомнение, является ли аутизм однородным патологическим состоянием, которое может быть исчерпывающе известно – или прозрачно представлено – учёными и их репрезентативными технологиями (например, с помощью МРТ).

В нашем повседневном мышлении и общении большинство из нас представляют болезнь либо как вызванную научно определяемым «агентом», таким как вирус или бактерия (СПИД или менингит), либо как результат обнаруживаемой локализованной телесной дисфункции (болезни сердца или диабет). Здесь впервые мы можем обратить внимание на знаменитую формулировку протагониста первой главы – Джорджа Беркли: “esse est percipi”, что означает «быть – значит быть воспринимаемым». Можно с полным правом назвать её центральной для всей современной биомедицины!!! Болезнетворный агент или поражённая система организма рассматриваются как объективные, доступные для визуального представления (через микроскоп, электромагнитное сканирование или научную диаграмму) и, в конечном счёте, поддающиеся лечению (даже если «лечение» ускользает от современного медицинского понимания). По сути, болезнь здесь представлена как доступная для эмпирической идентификации, интерпретации и вмешательства.

Но аутизм, вероятно, является гетерогенным состоянием, которое правильнее называть синдромом, чем болезнью. Не случайно сегодня принято говорить не об аутизме, но о «расстройствах аутистического спектра». Более того, крайне вероятно, что причинные пути, вызывающие симптомы аутизма, скорее всего, множественны и зависят от уровня слабо связанных синергетических биологических и социальных систем. Доминирующая биомедицинская модель представляет собой всеобъемлющую теорию, которая сводит каждую болезнь к биологическому механизму причины и следствия. В противоположность ей, например, «постмодернистское» определение болезни связано с осознанием сложных взаимосвязей между биологией и культурой. Короче говоря, болезнь, инвалидность и телесные различия являются одновременно материальными и символическими, как социально сконструированными, так и материальными.

Далее, последние 30 лет всё более авторитетными становятся так называемые ”disability studies” (по-русски обычно переводят как «исследования инвалидности») – академическая дисциплина, которая изучает значение, природу и последствия инвалидности. В качестве своего центрального проекта ”disability studies” предложили заменить медицинскую модель инвалидности различными моделями, которые переключают наше внимание с биологии на культуру. Так, по утверждению Розмари Гарланд Томсон, «Значение, приписываемое нестандартным телам, заключается не во врождённых физических недостатках, а в социальных отношениях, в которых одна группа легитимируется, обладая ценными физическими характеристиками, и поддерживает своё господство и самоидентификацию, систематически навязывая другим роль культурной или телесной неполноценности»[19]. Или, например, в книге «Конструирование аутизма» Майя Холмер Надесан утверждает, что, хотя у состояния, которое мы называем аутизмом, несомненно, есть биогенетический компонент, именно социальные факторы, участвующие в его идентификации, интерпретации и исправлении, определяют, что значит быть аутистом[20].

Наконец, во всё большей степени расстройства аутизма раскрывают не как категорию, связанную с диагнозом, а скорее как ряд риторических и эстетических стратегий, которые имеют глубокое сходство с культурами аутистов. То есть аутизм существует не только как психиатрический диагноз и категория идентичности, но и как абстрактное теоретическое и культурное обозначение.

Под «теоретическим» в данном случае может пониматься следующее. Известный канадский философ науки Ян Хакинг, интересующийся не только самой наукой, но и вопросами, связанными с психиатрическим дискурсом, в том числе с аутизмом (что совершенно не случайно, но об этом мы скажем более подробно ниже), ввёл следующий критерий демаркации между гуманитарными и естественными – в первую очередь физическими (как парадигмальными) – науками. Если феномены какой-либо дисциплины можно достоверно воспроизвести без предварительной привязки к определённому теоретическому дискурсу, тем ближе они приближаются к практике физических наук. С другой стороны, чем больше достоверность зависит от предшествующей теоретической приверженности, тем больше дисциплина приближается к практике гуманитарных наук. Так вот, аутизм интересует нас, да и самого Я. Хакинга, как находящийся посередине, как соединительное звено между гуманитарными и физическими науками. Причём не просто как ещё одна в ряду очень многих других междисциплинарных областей.

«Тёмные» истоки аутизма

Известно, например, насколько появление диагноза аутизма тесно переплетено и изначально обусловлено