Дюна: Пауль - Брайан Герберт

Командир федайкинов вздернул подбородок.

— Простите, леди Алия. Мое рвение в защите чести Муад’Диба не знает границ.

Он произнес короткую молитву, и многие из присутствующих повторили за ним ее слова.

Ирулан, охваченная ужасом, смотрела на мертвое тело. Потом она обратила гневный взор на Алию и Чани.

— Он явился сюда как посол, доставивший послание бывшего императора. Он обладал дипломатическим иммунитетом и являлся неприкосновенным!

— Здесь вам не старая империя, Ирулан, — ответила Алия и возвысила голос: — Отошлите помощницу на Салусу Секундус в целости и сохранности. Она может рассказать Шаддаму, что император Муад’Диб пришлет специалистов и машины для экологического переустройства планеты сразу, как только такие специалисты и машины будут в его распоряжении.

— Муад’Диб! Муад’Диб! — принялась восторженно скандировать толпа.

Корба был похож на зверя, алчущего крови. Он выразительно посмотрел на Ирулан, явно желая убить и ее, но спустя мгновение опомнился, вытер клинок и вложил его в ножны. Без всякого страха, испытывая лишь омерзение, Ирулан вызывающе взглянула в глаза федайкину. Она была сестрой Бене Гессерит, и убить ее было не так легко, как старого Ридондо.

Слуги поспешили вынести тело мертвого управляющего и собрать кровь. Алия снова уселась на трон.

— Кто еще желает быть объявленным?

Ответа не последовало.

Я оставлю в истории свои следы даже там, куда не ступит моя нога.

Принцесса Ирулан

Речения Муад’Диба

Челнок лайнера приземлился в космопорте Кайтэйна. Сквозь стекло иллюминатора Пауль смотрел на парадный строй стоявших на поле победоносных федайкинов. Восторженный рев толпы покрывал шум двигателей. Странное дело — орущая толпа и скандирующие приветствия солдаты только усугубляли щемящее чувство одиночества.

На Каладане он надеялся хотя бы на короткое время почувствовать себя обыкновенным человеком — таким, каким, по мнению его отца, и должен быть настоящий герцог, но визит на родину лишь напомнил о его особом призвании. Правда, иначе не могло и быть. Он перестал быть просто Паулем Атрейдесом. Теперь он Муад’Диб; эту роль он взял на себя просто и естественно, и теперь уже и сам не был уверен, где маска, а где подлинная его личность.

Придав лицу суровое выражение, он тяжело вздохнул и откинул на плечи капюшон декоративного защитного костюма. С имперской величавостью, окруженный эскортом охраны, он ступил на трап и начал спускаться навстречу восторженной толпе с видом героя-завоевателя.

Рев встречающих был таким оглушительным, что Пауль в первый момент едва не попятился назад. Тираны в таких случаях начинают верить в свою непогрешимость и преисполняются самоуверенностью. Он вдруг до боли отчетливо понял, что одного его слова будет достаточно, чтобы эти фанатичные бойцы истребили на Кайтэйне всех мужчин, женщин, детей и стариков. Эта мысль опечалила его.

В юности, изучая историю, он часто представлял себе блистательную столицу своих владений, но сейчас он видел поднимавшиеся к небу столбы черного дыма. Огонь пожирал ослепительно белые здания, величественные монументы лежали поваленными, правительственные здания и роскошные частные особняки были разграблены. Пауль помнил об истории варваров, разоривших Рим, покончивших с одной из первых великих империй человечества и погрузивших его в темные века. Клеветники то же самое говорили и о правлении самого Пауля, но он продолжал делать то, что считал необходимым.

Стилгар предстал перед своим императором в запыленной военной форме. На груди и рукавах виднелись следы запекшейся крови. Раненая левая рука наиба была перевязана бинтами и подвешена на косынке из дорогой узорчатой ткани. Должно быть, косынку эту наспех сделали из одежды убитого аристократа.

— Кайтэйн пал, Усул. Твой джихад подобен неудержимому урагану.

Пауль окинул взором изуродованную войной столицу.

— Кто же может остановить бурю пустыни?

Еще до начала джихада Пауль понимал, что ему не удастся в одиночку руководить всеми предстоявшими сражениями. Как не хватало ему сейчас убитого Дункана, который мог участвовать в джихаде вместе со Стилгаром, Гурни Халлеком и даже некоторыми закаленными командирами сардаукарской гвардии, присягнувшими на верность победителю. Потерпев сокрушительное поражение в битве за Арракин, элитные воины Шаддама были потрясены настолько, что перешли на службу к единственному военачальнику, превзошедшему их в доблести. Пыл сардаукаров не был религиозным, но тем не менее это был настоящий фанатизм, и фанатизм полезный. Однако Паулю хватило государственной мудрости не посылать сардаукаров на завоевание Кайтэйна.

— Когда прибудет Ирулан? — спросил Пауль. — Она получила мое послание?

— Гильдия сообщила мне, что следующий лайнер доставит ее сюда в течение дня. — Стилгар не скрывал отвращения. — Но я не могу понять, зачем она тебе нужна. Чани сильно рассердится.

— Мне она не нужна, Стил, но ее присутствие здесь необходимо, и ты сам скоро в этом убедишься.

Рядом со Стилгаром стояли сыновья Ямиса.

— Мы хотим кое-что показать тебе, Усул! — сказал Орлоп. Он всегда был разговорчивее брата. — Эта планета полна сокровищ и чудес. Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

Паулю не хотелось огорчать братьев, и он не стал говорить, что видел так много чудесных и страшных вещей, что у него устали глаза.

— Да, покажите, что вызвало у вас такое волнение.

На центральной площади некогда величественного города фрименские воины свалили в кучу разорванные знамена Ландсраада и разбитые гербы аристократических Домов. Завоеватели охотились за охваченными ужасом горожанами — одних брали в плен, других убивали. Это была дикая кровавая оргия, похожая на оргии с пряностью, которые устраивала Сайадина во время праздников в сиетчах. Оглядывая место побоища, Пауль понимал, что если попытается подавить разгул, то сделает только хуже. С этой страшной ценой приходится мириться, так как самое худшее уже позади…

У Пауля были советники, но как недоставало ему мудрости герцога Лето, Суфира Хавата или Дункана Айдахо. Их всех уже давно не было в живых. Пауль был уверен, что герцогу Лето не понравился бы учиненный на Кайтэйне разгром. Как бы то ни было, но теперь Паулю приходилось полагаться на собственные суждения. «Я создал вселенную, в которой невозможно играть по старым правилам. Новую парадигму. Прости меня, отец».

Пауль видел изуродованный Дом заседаний Ландсраада, разрушенные музеи, инопланетные посольства. Сводчатый сад камней — свадебный подарок императору Шаддаму от Дома Торвальдов — был взорван и являл собой безобразную груду обломков. Пауль не мог понять, чего хотели сказать этим его воины. То было разрушение ради разрушения.

Семеро задушенных мужчин с веревками на шеях висели вниз головами на деревьях общественного парка. Это было мрачное и зловещее зрелище. Судя по дорогим одеждам, это были аристократы, не спешившие сдаться фрименам по первому требованию. Пауль почувствовал, как в нем вскипает гнев. Эти беззаконные расправы сделают еще более трудными мирные переговоры, а тем более заключение союзов с Домами Ландсраада.