Требуются отдыхающие - Ирина Мясникова

Люська зажмуривала глаза и никак не реагировала на эти сигналы, считая, что таким образом злые завистники строят свои козни ее счастливой семейной жизни. Она старалась везде быть рядом со Славиком, однако, после того, как ее забрали из гостиницы «Европейская», в институт пришла бумага о том, что Люська мешала отдыху иностранных гостей путем безобразного к ним приставания. На самом деле они вместе со Славиком были у его американских друзей, но когда началась облава на проституток, он прикинулся иностранцем, благо отлично шпарил по-английски, а Люська уже со своим «читаю и перевожу со словарем» да с кошмарным произношением никак на иностранку не тянула. Американцы, правда, честно пытались Люську у «спецуры» отбить, однако этим еще больше органы разозлили.

Проститутки от органов честно откупились, а у Люськи денег с собой не было. Хорошо в сумке оказался студенческий билет, иначе пришлось бы еще сидеть в ментовке до выяснения личности. Папе стоило больших трудов и нервов, чтобы не дать в институте хода этому милицейскому сигналу. Он сурово переговорил со Славиком, после чего Люська теперь сидела дома одна и ни на какие мероприятия не попадала. А Славик приходил с этих мероприятий довольный, пьяный и измазанный губной помадой.

Конечно, такое безобразие Люська долго терпеть не смогла и при очередном звонке от злобных завистников помчалась по указанному адресу, в родное общежитие финансово-экономического института, где и обнаружила Славика, ползающего по непонятной бабе. Единственное, что спасло Люську в тот момент, так это то, что баба эта была совсем не похожа на Софи Лорен, а смахивала на доярку из совхоза «Заветы Ильича». Люська вместо того, чтобы выброситься с пятого этажа общежития прямо на асфальт, очень удивилась и даже в задумчивости доехала до института, где училась Панкратьева. Эта отличница занятия никогда не прогуливала, поэтому Люська была уверена, что Панкратьеву в институте найдет. И не ошиблась. Они устроились на скамейке в садике неподалеку от института, закурили Люськино Мальборо и обсудили сложившуюся ситуацию. По всему выходило, что Люське надо разводиться.

– Люсенька! – уговаривала Люську Панкратьева. – В козьем болоте от шампанского пукают. Он вырос в Тьмутаракани, среди простых незамысловатых людей, и ты просто не можешь быть в его вкусе. Ему нужен большой бабец, который будет бить его сковородкой, чтоб не шлялся. От тебя Славик получил прописку и, слава богу, у тебя есть папа, который не допустит, чтобы он кроме этой прописки получил бы еще и жилплощадь. Разводись, не трать время. Ты еще встретишь человека, который тебя оценит по-настоящему.

Конечно, такого человека Люська, как ни старалась, так и не встретила, но со Славиком развелась. Папа с мамой радовались, а Люська страдала. Меняла мужчин, как перчатки, периодически напивалась, а однажды, проснулась у себя в съемной квартире и обнаружила в своей кровати незнакомого мужика. После этого Люська с разгульной жизнью завязала. В этом помогла еще и начавшаяся в стране перестройка. Для Люськиных предпринимательских наклонностей началось настоящее раздолье. Люська работала бухгалтером сразу в трех кооперативах, зашибала на этом приличную денежку и участвовала во всех мероприятиях по переводу государственной собственности в частные руки. На одном из тендеров в исполкоме Люська познакомилась с Михаилом Семеновичем Кразманом. Кразман учредил транспортную компанию, занимался перевозками, как автомобильными, так и авиационными, экспедицией грузов и мечтал на тендере приобрести себе какой-нибудь недвижимости. Для этого у него был припасен целый чемодан ваучеров и маленькая барсетка с долларами. Но как не пытался Кразман прибарахлиться, ничего у него не получалось. А тут вездесущая Люська. Она к тому моменту уже знала в тендерном комитете всех и могла в принципе купить что угодно, но у нее как раз не было того заветного чемодана с ваучерами, хотя небольшая долларовая барсетка тоже имелась. Чего уж тут удивляться, что они нашли друг друга. Кразман пообещал Люське долю в своем бизнесе, а Люська пообещала купить ему целое производственное объединение с промплощадкой и офисным центром. Обещания, данные друг другу, Люська с Кразманом выполнили в точности, и Люська стала компаньоном в транспортной компании. Конечно, она ушла из всех своих кооперативов и сосредоточилась на финансах частично собственного предприятия. Люськиным правилом по отношению с налоговыми органами было одно – «Шиш вам!». Она минимизировала налоги и выстроила жесткую финансовую дисциплину. Не хватало еще на штрафы попадать из-за того, что кто-то когда-то лопухнулся и вовремя бумажку не оформил. Вон сколько случаев, когда люди элементарный договор на обналичку нарисовать, да проштамповать забыли, поленились там, или на потом отложили, и все – пипец. Пришла проверка, и всех оштрафовали абсолютно на ровном месте, да еще в списки неблагонадежных зачислили. И, потом, некоторые несознательные элементы пытались и вовсе налоги не платить. Вот уж глупость, так глупость. Это если у тебя недвижимости никакой на фирме нет, или лицензий, так это еще, куда ни шло. Не, Люськиному предприятию такая политика ни капельки не подходила. Поэтому Люська с государством налогами делилась, но в разумных пределах, очень разумных, исключительно только, чтобы правила игры соблюсти. Налоговики ходили вокруг Люськиного предприятия кругами, и только облизывались. Люська взяток не платила. Еще чего не хватало! При всех несправедливых наездах она тут же бежала в суд и, как ни странно, все эти суды выигрывала, причем быстро. Сказывалась ее способность налаживать отношения. В результате налоговая инспекция успокоилась и уразумела, что с Закревской ничего не снимешь, только замучаешься оправдываться перед вышестоящими органами, почему проверки ничего не выявили. Кразман был очень доволен своим новым компаньоном. Пару раз они с Люськой даже переспали, как бы закрепив этим достигнутые договоренности, но Кразман был человеком женатым, а Люське не нравились мужики, годящиеся ей в отцы. Так что отношения между ними сложились дружеские, практически родственные, каждый занимался своим делом, причем успешно, и вырученные денежки позволяли им существовать безбедно.

Со временем Люська настолько отладила свою работу, что могла бы уже там и не появляться, руководя своими подчиненными по телефону и через компьютер. Сбылась ее мечта и можно было уже себе позволить невозможное и так любимое Люськой разгильдяйство. Люська с детства видела, как родители ни свет ни заря мчались на работу и приходили оттуда поздно вечером, совершенно измученные, поэтому она мечтала о другой работе. Вставать не под рев полоумного будильника, а когда проснешься, работать спокойно, без надрыва, в свое удовольствие и в приятной атмосфере, а главное иметь от всего этого большие деньги и независимость. Конечно, можно было бы считать, что теперь ее мечты сбылись. Однако Люська регулярно являлась на работу к десяти часам, вводила подчиненных в трепет и отправлялась к себе в кабинет играть в компьютерные игры. Одно дело правила нарушать, а другое дело – правила устанавливать. Уж тут никакое разгильдяйство непозволительно.

Наладив карьеру, Люська вспомнила о своем возрасте и решила родить ребенка. Еще немного, и рожать уже будет поздно, так что времени на то, чтобы найти своему ребенку достойного отца практически не оставалось. А бросать этот такой важный процесс на волю случая и предаваться мечтам о принце на белом коне, Люська себе позволить никак не могла. Она не Панкратьева, чтобы во всю эту романтическую дребедень верить. Поэтому Люська обратила свой взор на Ашота. Он работал охранником на автостоянке, где Люська хранила свой любимый ярко-красный автомобиль. Ашот регулярно звал Люську на свидания и зимой чистил ее машину от снега. Парень он был симпатичный, и Люська прикинула, что смесь ее на четверть еврейской крови с армянской кровью Ашота может дать очень интересный результат. Чего уж тут говорить, Ашоту, как и всякому нормальному кавказскому мужчине, очень нравились такие маленькие яркие блондиночки, как Люська Закревская. Так что заманить его в свои сети было, можно сказать, плевым делом.