Туз в рукаве - Джеймс Хедли Чейз

— У меня болит голова. Помолчите, пожалуйста.

— Конечно. Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Можете. Подержите рот на замке.

Хельга понимала, что плохо разговаривает с юношей, но это, казалось, не обидело его. Он просто пожал плечами и сосредоточится на езде. С легкой досадой Хельга наблюдала, как легко он маневрирует в уличном движении и избегает пробок. Сама она никогда не смогла бы так непринужденно водить машину. Наконец они выбрались на шоссе, ведущее в Цюрих.

Все еще не решив, стоит ли дальше разыгрывать больную, Хельга курила одну сигарету за другой. Когда они достигли предместий Цюриха, она спросила Ларри:

— Вы сможете проехать через город?

— Да, мэм, — ответил он. — Прямо, потом до светофора налево, через тоннель и до окружного шоссе.

Хельга посмотрела на него. Он по-прежнему жевал резинку и его лицо не выражало ничего, кроме невозмутимого спокойствия. Она перевела взгляд на его большие руки, лежащие на руле, и ее гнев растаял в страстном желании.

Когда машина поднималась на гору по серпантину, Хельга нарушила молчание.

— Где вы были вчера вечером, Ларри?

На скорости сто восемьдесят он обогнал голубой «пежо».

— Вчера вечером, мэм?

— Мы едем слишком быстро.

— Простите, мэм.

Он снизил скорость до ста.

— Я задала вам вопрос.

— Я был в отеле. Хельга стиснула руки.

— Не лгите! — Она испугалась, что ее голос звучал слишком пронзительно и постаралась взять себя в руки. — Я хотела поговорить с вами, но мне сказали, что вы вышли из отеля. Где вы были?

Ларри обогнал «ягуар».

— Помедленней, Ларри!

Он еще немного сбросил скорость.

— Так где же вы были? — настаивала Хельга.

— Я вышел немного прогуляться. Разве это запрещено? Упрек, прозвучавший в голосе Ларри, подействовал на Хельгу как удар. Неужели она совсем разучилась понимать людей и снисходить к их слабостям? Неужели юноша не мог сделать пары шагов без того, чтобы она не прочла ему нотацию? Она слишком драматизирует события.

— Конечно, не запрещено, — ответила она. — Но нужно было предупредить меня.

— Мне хотелось немного осмотреть город. Но там не было ничего интересного и я скоро вернулся в отель.

— Понимаю.

У Хельги было ощущение, что он лжет, но она не могла поймать его.

Следующий час они молчали и Хельгу злило, что юноша кажется совершенно спокойным и не считает нужным поддержать беседу. У въезда в Бернардино-тоннель Ларри включил фары, и тут Хельга впервые завела разговор о Гамбурге.

— В счете за отель стоял телефонный разговор с Гамбургом. Мне сказали, что его заказывали вы.

— Да, мэм. Мне хотелось узнать, как обстоят дела у Рона. Простите, если я поступил неправильно.

Это бесконечные «простите» стали действовать Хельге на нервы.

— Что делает ваш Рон? Он уже на свободе?

— Да.

— И о чем вы говорили?

— Рона не было дома. Я разговаривал с нашим общим знакомым.

Хельга пожала плечами. Если он ей не доверяет — пожалуйста. Езда через тоннель длилась несколько минут.

— Теперь будет трудный участок, Ларри. Я лучше знаю дорогу. Может быть, мне стоит сесть за руль?

— Как угодно, мэм.

— Поменяемся местами у ближайшей бензоколонки. Через десять километров после выезда из тоннеля показалась бензоколонка. Ларри затормозил перед насосами.

Он вылез, и Хельга села за руль. Когда бак машины заполнился бензином, она попросила Ларри расплатиться.

— Что, мэм, простите?

В его тоне было что-то такое, что заставило ее повернуться к нему. Он постарался избежать ее взгляда.

— Я просила вас уплатить хозяину бензоколонки тридцать франков, — резко сказала она.

Ларри густо покраснел.

— Простите, мэм, но у меня нет денег, — сказал он.

— Хорошо.

Хельга расплатилась сама, подождала, когда Ларри сядет рядом и отъехала. Через несколько километров она остановила машину, выключила мотор и закурила сигарету.

— Теперь давайте поговорим, Ларри.

— О чем?

— Я жду ваших объяснений. В Бонне я дала вам триста марок. Обед не мог стоить больше двадцати марок, так что у вас должно было остаться двести восемьдесят. Вчера вы получили от меня еще полторы тысячи франков, от которых у вас должно было что-то остаться после покупки одежды, дважды вы мне сказали, что не примете от меня денег. Куда же девались деньги? Может быть, у вас их опять украли?

Ларри задумчиво потер подбородок, потом кивнул.

— Можно считать, что так. Хельга посмотрела на него.

— Как это могло произойти?

Он молчал, глядя на падающий снег. Если бы на нем сейчас была его шапка, то он начал бы теребить ее край.

— Ларри, вы будете отвечать на мой вопрос? Вы оставили эти деньги у какой-нибудь женщины?

— Да.

Хельга вспомнила вчерашний вечер.

— Вам нужна была женщина и вы вышли из отеля вечером, чтобы найти ее, так?

— Да.

Хельга закрыла глаза и сжала кулаки.

— Я должна знать!

Он глубже ушел в кожаное сиденье.

— Ну, если вы настаиваете… Я зашел в кафе. Там сидела девушка. Одна. Мы разговорились. — Он провел рукой по волосам. — Не знаю, поймете ли вы… Она понравилась мне и мы пошли к ней. Там была еще ее подруга. — Он хмуро посмотрел на окно. — Все это обошлось довольно дорого. Когда я вернулся в отель, у меня в кармане не осталось и пяти франков. Две девушки! Хельга глубоко вздохнула. Красивый дурачок! Меня ты получил бы даром, да еще при этом я приплатила бы тебе.

— Кажется, вам не слишком везет с женщинами, — только и сказала она, заводя машину.

— Вот это верно.

Что-то похожее на сострадание проснулось в ней при виде поникшей фигуры Ларри.

Машина выехала на горную дорогу. Начинался крутой подъем к Беллийцоне.

Если позволяли дела, Герман Рольф старался проводить зимой один месяц в Швейцарии. Он купил в Кастаньоле на полдороге к озеру Лугано комфортабельную виллу и приезжал туда обычно в феврале.

Раньше этот дом принадлежал известному кинопродюсеру. Он был выстроен в горах и окружен двухметровой каменной стеной. В нем был огромный плавательный бассейн, внутренний дворик со стеклянной крышей, игорный и кинозал, и всевозможные технические приспособления, какие только можно придумать. Кроме того, при вилле был гараж на четыре машины и над ним квартиры для прислуги.