Очищение - Софи Оксанен

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 63
Перейти на страницу:

Зара снова упаковала свою сумку, положила все вещи поверх колготок и рекламных брошюр отелей, закрыла ее и поставила на прежнее место в шкафу. Зимой невозможно было плотно закрыть окна, их старались законопатить всем, чем только возможно. Бабушке надо было видеть небо и ночью, даже когда совсем ничего не было видно. Она говорила, что здесь небо — то же самое, что и у нее дома. Большая Медведица была для нее особенно важной, она была той же, что дома, только бледнее, иногда ее приходилось долго разыскивать. У бабушки легко можно было вызвать улыбку с помощью Медведицы. Заре достаточно было указать на нее и назвать. Ребенком Зара не понимала, отчего это так, лишь позже она поняла, что бабушка считала Виру своей родиной. Бабушка там родилась, так же, как и мама. Потом начались голод и война, которая забрала дедушку, и им пришлось бежать от немцев. Они прибыли во Владивосток, где была работа, больше еды, и они остались здесь.

— Как по-твоему, это плохо, если я поеду работать в Германию? — спросила Зара у бабушки. Бабушка даже не повернула головы.

— Это тебе надо спросить у твоей мамы.

— Она ведь ничего не скажет. Она никогда ни о чем не скажет. Если она не хочет, не скажет. Если даже захочет, тоже не скажет.

— Твоя мама — немного скупа на слова.

— Она — немая.

— Ну-ну, — упрекнула бабушка.

— Я думаю, что ей без разницы, здесь я или где-то в другом месте.

— Это не так.

— Не защищай ее.

Зара отхлебнула чай, он попал не в то горло, и она так закашлялась, что из глаз брызнули слезы. Она бы поехала. Перестала хотя бы слышать шуршание маминых тапочек. И у других мамы в детстве попадали под бомбежку, но тем не менее они говорили с детьми, хотя бабушка и уверяет, что бомбежка может испугать ребенка до того, что он сделается тихим. Почему именно ее маме нужно было принадлежать к числу тех, кого бомбежка так напугала? Зара бы поехала. Она бы привезла бабушке кучу денег и, главное, бинокль. Интересно, что сказала бы мама, когда бы дочь вернулась с полным чемоданом денег и заплатила за свою учебу, стала через какое-то время врачом и купила им собственную квартиру. У нее появилась бы своя комната, где можно спокойно заниматься, готовиться к экзаменам. У нее была бы западная прическа и на ногах блестящие колготки, которые она меняла бы каждый день, а бабушка могла бы высматривать в бинокль свою Медведицу.

1992, Западная Виру ЗАРА ПРИДУМЫВАЕТ ПЛАН ПОБЕГА, АЛИДЕ РАССТАВЛЯЕТ ЛОВУШКИ

Зара проснулась от домашнего запаха вареных свиных ушей, проникающего из кухни. Она даже подумала вначале, что находится во Владике: знакомо звякала крышка кастрюли над кипящей водой, знакомым был запах хряща, у нее даже слюнки потекли, но тут из подушки вылезло перо и укололо щеку. Зара открыла глаза и увидела угол чужого ворсистого ковра. Она была в доме у Алиде. Обои на стене пузырились, на стыках покосились и разошлись. Между ковром и обоями вилась тонкая паутина, в которой застряла мертвая муха. Зара подвинула пальцем ковер, под ним зашевелился паук. Она чуть было не пришлепнула паука ковром и не прикончила его, но вдруг вспомнила, что убить паука означало навлечь смерть собственной матери. Она поправила ковер.

Голове Зары стало легко после стрижки, казалось, что кожи коснулась весна, контрастируя с глухой, закрывающей шею фланелевой ночной рубашкой. Носки, пропитанные спиртом, которые прошлым вечером неприятно холодили ноги, теперь стали теплыми, запах мыла еще ощущался в носу. Зара улыбнулась. Из-за занавески проглядывал солнечный луч, и занавеска была именно такой, какой она ее себе представляла. Ей постелили на диване в передней. Задняя комната была так наполнена травами и овощами, разложенными для просушки, что в ней не оставалось места, чтобы лечь. Пол, кровати, полки и столы были накрыты газетами и сверху заполнены календулой, полевым хвощом, мятой, тысячелистником и тмином. На стенах висели мешки с нарезанными ломтиками сушеных яблок и с сухарями из черного хлеба. Маленькие столики перед окном были заставлены выдерживающимися на солнечном свету настойками. Одна из банок как будто бы бродила, Зара невольно отвернулась.

Воздух в этой комнате был настолько тяжелым, что в ней вряд ли удалось бы заснуть. Алиде постелила себе на половике перед дверью в заднюю комнату, осторожно сдвинув овощи и освободив на полу для себя пустое местечко. Хотя Зара предлагала лечь там, говоря, что это место больше подойдет ей, Алиде не согласилась, вероятно, боясь, что та будет во сне ворочаться и помнет травы. Запах лекарств чувствовался даже в передней комнатке, но не сильно. Там было несколько пустых банок и на гвоздях возле печи висело несколько сеток чеснока. К радиотумбе были прислонены подушки. Кружева замусоленных белых наволочек пожелтели, но сами подушки белели в сумрачной комнате. Перед тем как пойти спать, Зара тайком посмотрела на них. На каждой были вышиты именные знаки, ни на одной подушке не было одних и тех же.

Дверь в кухню, где доваривались свиные ушки, была закрыта, но радио работало так громко, что слышалось в комнатке Зары. По радио рассказывали, как год назад упала Варшавская радиомачта. «Это самое высокое сооружение всех времен достигало в высоту шестьсот двадцать девять метров». Зара подскочила в постели. Сердце у нее забилось.

— Алиде?

Не получив ответа, Зара выглянула в окно, ожидая увидеть там черную «Волгу» или «BMW». Но во дворе не оказалось ничего необычного. Она напрягла слух, чтобы уловить что-то настораживающее, но слышала лишь шум своей крови, радио, тиканье часов и еще скрип досок пола, когда она стала красться к кухонной двери. Не сидят ли там за столом Паша и Лаврентий и преспокойно пьют чай? Поджидают ли они ее? Это как раз в их духе, дать ей спокойно проснуться и прийти на кухню, ничего не подозревая. Разве это не было бы, по их мнению, чертовски блестящим ходом? Они бы сидели, опираясь на край стола, курили и перелистывали газеты. И ехидно заулыбались бы, как только Зара войдет в кухню. Алиде заставили бы сидеть тихо между ними, старую женщину, слезящиеся глаза которой были бы расширены от страха. Хотя и трудно было представить Алиде с таким выражением лица. Зара открыла дверь. Она поддалась с трудом, издавая скрип. К счастью, кухня оказалась пустой. Никаких следов Паши и Лаврентия. На столе лежала тетрадь Алиде с рецептами, раскрытая газета и несколько бумажных крон. Кастрюля со свиными ушками кипела, исходя паром. Пол перед тазом для умывания был мокрым, сам тазик пустым, так же как ванна, которая была доверху наполнена ведрами и ушатами. Алиде нигде не было видно. Вдруг входная дверь скрипнула и девушка замерла, глядя на нее. Не они ли пришли?

Вошла Алиде.

— Здравствуй, Зара. Удалось, наверно, поспать всласть.

Алиде поставила на пол ведро с водой.

— Что это такое? Что ты сделала с волосами?

Зара села за стол и тряхнула головой. Щетина кололась, шею холодило.

Рядом с сахарницей лежали ножницы. Она схватила их и начала состригать ногти. На клеенку падали обрезки ногтей, будто красноватые половинки луны.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?