Мыс Грома - Джек Хиггинс

Он погрузился в приятные воспоминания, перебирая в уме события давно минувших лет, и, опомнившись лишь добрых полчаса спустя, решил определить, где находится.

— О боже! Судя по всему, я сбился с курса аж на двадцать километров.

Дальше уже было некуда. Ужасное место, где все просто исчезало бесследно, а глубина равнялась шестистам метрам. Исключение составлял Мыс грома, который — он знал это — был где-то рядом. Однако никто никогда не осмеливался погружаться там в воду — ведь это самый опасный риф во всех здешних краях. Даже Карни, и тот туда не совался. Течения там были сильные, а подводный мир, изобилующий трещинами и протоками, способен был нагнать страху на кого угодно. Карни рассказывал ему, что много лет назад один старый ныряльщик описал ему, как выглядит это место. С одной стороны подводной скалы расстояние до дна составляло пятьдесят метров, ее гребень находился в двадцати метрах под водой, а с другой стороны зияла бездна, достигавшая шестисот метров в глубину. Старику не подфартило, он едва успел вынырнуть и с тех пор больше уже не пробовал там нырять. Мало кто вообще знал, где находится это место, а море там, как правило, было таким бурным, что одного этого было уже достаточно, чтобы отпугнуть кого угодно. Но сегодня все иначе. Тишь да гладь. Ничего подобного Бейкер доселе не видел. Вдруг его охватило возбуждение; сбавив обороты мотора, он включил свой эхолот, чтобы определить глубину дна, и вскоре увидел его желтые ломаные линии на черном экране.

Он заглушил мотор и положил лодку в дрейф, следя за показателем глубины на приборе, пока не удостоверился в том, что находится над верхушкой подводного рифа в двадцати метрах внизу, после чего перешел на нос и бросил якорь. Спустя какое-то время он почувствовал, что тот довольно прочно зацепился за дно, и вернулся на палубу. Раздеваясь, Генри ощутил необыкновенную радость. Он натянул на себя оранжево-голубой нейлоновый костюм для ныряния, быстренько собрал все свое снаряжение, прикрепив при помощи зажима резервуар с воздухом к надувной лодке. Затем он пристегнул счетчик к линю, на котором висел датчик для измерения атмосферного давления, не без труда влез в куртку, к которой был прикреплен резервуар с воздухом, крепко пристегнул к талии защитные пластины и, как обычно, прицепил к свинцовому поясу сетку, в которой лежал фонарик, на тот случай, если встретится что-нибудь интересное. Натянув пару перчаток для ныряния, он уселся, поставив ноги на платформу на корме, и надел ласты. Поплевав на маску, он промыл ее, приладил поудобнее, заботясь о том, чтобы она плотно прилегала к лицу, встал и, переступив через борт, нырнул в воду.

Вода была необыкновенно прозрачной и отливала голубизной. Подплыв к якорному канату, он остановился и начал опускаться глубже, держа курс по линю. Как и всегда, он испытывал ни с чем не сравнимое ощущение от того, что движется в пространстве. Его окружал молчаливый замкнутый мир, на первых порах озаряемый солнечным светом и меркнущий по мере того, как Генри опускался все ниже.

Риф, за который зацепился якорь, был густо покрыт кораллами и морскими водорослями. Вокруг сновали рыбы всех мыслимых и немыслимых пород. Внезапно прямо перед его носом промелькнула барракуда по меньшей мере полтора метра длиной и, остановившись, стала с угрожающим видом разворачиваться в его сторону. Однако Бейкера это нисколько не встревожило: барракуды редко бывают опасны.

Он посмотрел на счетчик. Тот показывал не только глубину, но и то, насколько она опасна для ныряльщика. В зависимости от глубины погружения менялись и показания прибора. Опустившись на двадцать метров, он развернулся и направился к левой стороне рифа, где глубина составляла пятьдесят метров. Перевалив через гребень, он передумал и снова направился вверх. Удивительно, как от лишних трех-четырех метров меняется время, которое можно провести на глубине.

Течение было достаточно сильным, он чувствовал, как оно переворачивает его на бок. Интересно, попробовал представить Генри, каково тут в плохую погоду, но черта с два оно помешает ему взглянуть на то место, где скала обрывается отвесно вниз. Край рифа над пропастью вырисовывался очень четко. Он замедлил ход, держась рукой за выступ коралла, и всмотрелся, постепенно опуская глаза, туда, где зиял большой голубой проем, уходивший в бесконечность. Он подплыл поближе, опустился на глубину двадцать четыре метра и стал прокладывать себе путь дальше.

Его обуял интерес. Он отметил про себя, что во многих местах кораллы сильно повреждены, отдельные большие куски их наростов буквально снесены. Это произошло недавно и стало, вероятно, результатом урагана, хотя казалось, что здесь им ничто не угрожало. К тому же в этих местах частенько случались землетрясения. Чуть впереди был отчетливо виден участок дна, где, казалось, обломился целый выступ скалы, обнажив внизу широкий шельф, на котором лежал какой-то предмет, частично нависавший над пропастью. Бейкер на минуту остановился, затем осторожно подобрался поближе.

Тут-то он и пережил самое сильное потрясение не только за то время, что занимался подводным плаванием, но и за всю свою жизнь. Предмет, зарывшийся в грунт шельфа и частично выступавший над бездной, уходившей в глубину на шестьсот метров, был не чем иным, как подводной лодкой.

Во время своей службы в военно-морском флоте на Филиппинах Бейкер проходил курс подготовки на подводной лодке. Ничего особенного он собой не представлял, часть общей подготовки — только и всего, но в памяти остались лекции, учебные фильмы, которые им приходилось смотреть. Большей частью это были документальные ленты о Второй мировой войне, и он сразу же узнал то, на что теперь смотрел. Это была подводная лодка седьмого типа, которая куда чаще подлодок других модификаций использовалась военно-морскими силами Германии. Судя по очертаниям, ошибки быть не могло. Рубка покрылась отложениями морских солей, но, подплыв поближе, он различил начертанный на боку номер — 180. Перископы в командирской рубке, как и шноркель,[3]сохранились в неприкосновенности. Он вспомнил слышанные им рассказы о том, что по мере поступательного развития боевых действий немцы ввели в употребление устройство, позволявшее лодке передвигаться под водой со значительно большей скоростью, так как она могла использовать мощность своих дизельных двигателей. Приблизительно две трети лодки покоились на шельфе, зарывшись в него кормой, тогда как нос выступал в открытое пространство.

Он поднял глаза, чувствуя над головой присутствие стайки молодых щук с раскосыми глазами, перемешавшихся с кижучами, а затем опустился на крышу рубки и ухватился за поручень мостика. На корме располагалась высоко приподнятая орудийная платформа с двадцатимиллиметровой пушкой, а впереди виднелась палубная пушка, покрытая, как и большая часть лодки, наростами в виде морских губок и кораллов самых разнообразных оттенков.