Секретные объекты "Вервольфа" - Андрей Пржездомский

Прошу Вашего разрешения раскопки по розыску Янтарной комнаты временно прекратить до получения каких-либо наводящих сведений, хотя бы о приблизительном местонахождении Янтарной комнаты».

Уже тогда Вениамин Дмитриевич Кролевский понял, что без наличия более или менее конкретной информации о том, где следует искать Янтарную комнату, поиски обречены на провал. Можно перерыть все развалины в городе, осмотреть все доступные подвалы, проверить щупом громадные завалы кирпича и щебня, обследовать миноискателем груды обломков, но не добиться никакого результата, если нет хотя бы самого малого намека на то, где же, собственно говоря, следует вести поиски.

Вместе с тем очень скоро после начала развертывания поисковых работ такой намек был получен. И не от кого-нибудь, а от самого начальника УМГБ, который крайне скептически относился к поискам Янтарной комнаты.

Однажды уже где-то во втором часу дня в кабинете Вениамина Дмитриевича раздался телефонный звонок.

— Вениамин, привет! Как дела? Чем занимаешься? — услышал Кролевский в трубке знакомый голос Федорова.

— Здравствуй, Игорь. Как чем занимаюсь? Готовлюсь к областной партконференции. Уже скоро — десятого числа же!

— Знаю, знаю! А как с твоими поисками? Янтарную комнату, случаем, не нашел?

— Нет пока! Но мы сейчас…

— Вениамин, — прервал Кролевского Федоров, — слушай! Мы тут неподалеку обнаружили один немецкий бункер. Я сейчас еду смотреть его. Ты как? Если хочешь, поехали вместе. Думаю, тебе будет интересно!

— Сейчас? — Кролевский посмотрел на часы, оценивая свои возможности оторваться от дел. На шестнадцать он назначил начальнику Управления кинофикации, а в пять — уже заведующему облздравотделом. «Ладно, надо позвонить и перенести, ведь не каждый же день находят бункер! А Федоров вообще приглашает первый раз!» — подумал Вениамин Дмитриевич и, обращаясь к Федорову, спросил:

— За пару часов успеем?

— Да успеем. Я же говорю — это совсем недалеко. К северу от Калининграда.

— Ладно. Я готов. Где встречаемся?

— Я заеду за тобой через… двадцать минут. Идет?

— Идет!

Через полчаса они уже ехали на федоровской «Победе», сопровождаемой юрким ГАЗ-67 с охраной. Мимо мелькали пригороды Калининграда. Шел снег с дождем. Было сыро и зябко. Февраль пятидесятого года выдался, как это часто бывает на Балтике, сырым и малоснежным.

— Понимаешь, вчера вечером мне сообщили, что недалеко от шоссе в лесочке местные мальчишки обнаружили немецкий бункер. Знаешь, они же тут лазают по всем развалкам, собирают оружие, патроны, порох. Беда! Только в прошлом месяце уже подорвались по области восемь человек! И все ребята от восьми до четырнадцати лет! Трое умерли!

— Да, я слышал об этом! А что за бункер? Что-нибудь там нашли?

— Это типичный бункер диверсантов из «Вервольфа»… Была у гитлеровцев такая организация в конце войны… Ну, в общем, двое мальчишек раскапывали траншею, немецкую. А там, видимо, бомба упала или снаряд разорвался. Воронка рядом большая. Они раскопали немножко, смотрят — дыра. Один залез внутрь, а там автоматы немецкие, ящики с патронами, всякое снаряжение, а главное… Знаешь, что там было?

— Что?

— Консервы! Много ящиков немецких мясных консервов! Они, конечно, открыли банки, наелись вдоволь. Могли ведь отравиться! Кто знает, из чего немцы их готовили?

— Да нет, думаю, немцы плохих не делали. Я как-то ел трофейные консервы — очень хорошие!

— Ну, может быть! Вот на этих консервах они и погорели! Принесли целый мешок домой, а родители спрашивают: «Откуда взяли?» Пришлось рассказать. А когда отец одного парня посмотрел, понял, что дело серьезное, и сообщил нам…

— Понятно! Ну а какое это отношение имеет к Янтарной комнате?

— Никакого.

— Тогда зачем ты меня сорвал? У меня времени и так мало.

— Подожди, узнаешь! Да, кстати, Кролевский! Я хочу давно тебя спросить: откуда у тебя такая фамилия? Почти как «Королевский»? От «короля», что ли? Ты благородных кровей, что ли?

— Нет! Не от «короля», а от «кролика»!

— От «кролика»? Как это? Расскажи! А то ведь я все равно узнаю!

— Дело было так: в 1855 году, ты знаешь, была война с турками. Севастопольская оборона. И вот в этой севастопольской обороне участвовал мой прапрадед Василий Иванович Кролик. Он был бомбардир. Крепостной с Воронежской губернии. Он очень отличился в бою, и его наградили солдатской медалью Георгия Победоносца первой степени. И когда вручали ему эту медаль… Уже Корнилова не было, он погиб, Нахимова тоже не было, он был ранен… И вот кто-то из адмиралов сказал: «Герой не может быть трусом. Василий, с сего числа твоя фамилия будет „Кролевский“! Повтори!» Тот ответил: «Слушаюсь, ваше благородие!» После у него оторвало ногу, он лежал в госпитале в Одессе, а потом…

— Извини, Вениамин, мы уже подъезжаем! Доскажешь потом. Ладно?

— Да я все уже рассказал.

— Ну и хорошо! — И, обращаясь к шоферу, Федоров строгим голосом приказал: — Заезжай прямо туда, по лесной дороге… Видишь, там наш солдат стоит? Давай!

Машина, подскакивая на ухабах, заехала в лес, но через пару сотен метров остановилась. Глубокая воронка, заполненная водой, преграждала им дорогу.

— Здесь, товарищ полковник, придется выйти, дальше не проехать, — сказал водитель Федорова.

Они выбрались из машины. Автоматчики из ехавшего сзади автомобиля уже вышли, двое из них продвинулись вперед по лесной дороге. Федоров и Кролевский пошли вслед за ними.

Бункер оказался совсем небольшим — как стандартное немецкое бомбоубежище. Бомба действительно, видно, попала рядом с траншеей и обрушила ее бруствер, обнажив открывшийся лаз куда-то в глубь земли. Лаз был неширокий, но достаточный для того, чтобы в него протиснуться. Похоже, что солдаты несколько расширили проход, чтобы можно было забраться вовнутрь и осмотреть бункер.

— Товарищ полковник, оружие, боеприпасы — все достали. Внутри саперы тщательно все проверили — не заминировано, — доложил лейтенант-особист в добротной серой шинели.

— Хорошо проверили? А то… — Федоров с улыбкой посмотрел на Кролевского. — Зампредисполкома еще подорвем!

— Нет, товарищ полковник, все тщательно проверено!

Рядом на разостланных кусках брезента было выложено с полсотни девятимиллиметровых автоматов МР-40, десяток штурмовых винтовок STG-44, называемых у немцев «штурмгевер», несколько пулеметов MG-42, целая гора «панцерфаустов» и даже четыре мощных реактивных противотанковых ружья кумулятивного действия «панцершрек» с более чем полутораметровыми трубами и большими щитками. В четырех ящиках лежали, упакованные в промасленную бумагу, ручные гранаты М-24 с длинной деревянной рукояткой и яйцевидные осколочные гранаты М-39.

— Ты видишь, сколько здесь этого добра? Целый арсенал! Хорошо хоть, что мальчишки ничего не растащили!