Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой - Ольга Черненькова

Катастрофа

Гумилев смог приехать в Россию только в апреле 1907 года. Ему необходимо было пройти медицинское освидетельствование на предмет призыва в армию. Тогда же он предполагал встретиться с невестой.

А та еще в марте писала Сергею фон Штейну: «Мне вдруг захотелось в Петербург, к жизни, к книгам. Но я вечная скиталица по чужим грубым и грязным городам, какими были Евпатория и Киев, будет Севастополь, я давно потеряла надежду. Живу отлетающей жизнью так тихо, тихо».

Николай не спешил к Ане, как она ожидала, не это ли ее обидело? Иначе как понять насмешливый тон в письме, когда речь заходит о Гумилеве? Причем в самом конце, как бы между прочим, после упоминания о ее стихах, которые были напечатаны в «Сириусе»: «Зачем наш Микола взялся за “Сириус”. Это меня удивляет и приводит в необычайно веселое настроение. Сколько несчастиев наш Микола перенес, и все понапрасну. Вы заметили, что сотрудники почти все так же известны и почтенны, как я? Я думаю, что нашло на Гумилева затмение от Господа. Бывает!»

Она ждала его каждую минуту, а Гумилев все не приезжал. Он оказался не столь безумным, как она. Анна явно разочарована. Впрочем, невозможно теперь сказать точно, что произошло тогда, почему она переменила свое решение.

Когда Гумилев все же приехал в Киев, прямиком из Парижа, он ее не забрал с собой. Да и не мог. Анне следовало окончить Фундуклеевскую гимназию и получить аттестат зрелости, который, кроме прочего, давал право на замужество, а ему необходимо было пройти медицинское освидетельствование как призывнику. Гумилеву в апреле исполнился двадцать один год. А поскольку их «жениховство» сохранялось в тайне, вряд ли кто из родных был в курсе намерений Николая.

Он пробыл в Киеве всего два-три дня и поехал дальше. А она опять осталась в чужом и грубом городе. Возможно, молодые люди договорились о чем-то. Гумилев ехал в Москву, чтобы встретиться, наконец, с Брюсовым. Очное знакомство состоялось, юный поэт закрепил свои литературные позиции в «Весах». В начале мая Гумилев уже в Березках, имении в Рязанской губернии. Затем он прибыл домой, в Царское Село, чтобы тянуть жребий в призывной комиссии. Медицинское освидетельствование назначено было на осень.

Нет свидетельств о том, как Анна встретила его в Киеве, разве что отголоски любовных переживаний Гумилева можно найти в его стихах того периода. Юный поэт пишет в «Зачарованном викинге», которого послал В. Брюсову:

«Летучее счастье» – это романтично. Счастье смеется над героем. Все время ускользающее счастье – так он чувствовал. И далее в других стихах еще откровеннее, страшнее:

Лирический герой находит отраду и беспечность в старых книгах мудрецов, которые он читает весенними ночами. О ней ли здесь или другой опыт (скажем, связь с баронессой де Орвиц-Занетти, которой был посвящен ряд стихотворений того же периода) дал подобные откровения, но настроения его понятны.

Анна учится последние дни. Весной 1907 года одноклассница видит ее в храме Святой Софии, в темном приделе. Аня стоит неподвижно, тонкая, стройная, напряженная. Взгляд устремлен вперед, кажется, она никого не видит и не слышит. Одноклассница не решается окликнуть Аню, ей кажется, что она подсмотрела чужую тайну, о которой говорить не стоит. О чем же так сосредоточенно молилась юная поэтесса?

28 мая Аня Горенко получила аттестат об окончании Киево-Фундуклеевской женской гимназии. Окончила очень хорошо, однако «отлично» получила только по Закону Божьему и географии. Она много болела этой весной, подозревали чахотку. В начале лета Анна с матерью уезжает в Севастополь для лечения в грязелечебнице доктора Шмидта.

Гумилев прислал ей в Севастополь «Цветы зла» Бодлера с надписью: «Лебедю из лебедей – путь к его озеру». В начале июля он сам, заложив очередной раз что-то из вещей или взяв деньги у ростовщика под большие проценты, приехал в Севастополь, где Анна жила с матерью на даче Шмидта. Поселился в соседнем доме, чтобы быть поближе к невесте, пробыл в Севастополе две недели. За это время уговорил друга Андрея Горенко поступать в Сорбонну.

Гумилев привез Анне целую пачку написанных им стихов, пьесу «Шут короля Батиньоля», на которую возлагал большие надежды. Приезд его был не ко времени, так уж совпало. Аня болела свинкой, была раздражительна, стеснялась распухшей шеи и прикрывалась до глаз платком. Какое уж тут общение с женихом! Он просил ее открыться:

– Тогда я вас разлюблю!

Аня открывала лицо.

– Вы похожи на Екатерину II, – улыбался Гумилев.

А ей казалось, что он смеется над ее уродством, издевается над ней. Говорил, что на Афину Палладу похожа, а она прогоняла его, называя глупым, злым, бессердечным. Незадачливый жених потом стоял под ее окнами в надежде, что Аня позовет его. Гордая девица не захотела слушать пьесу Николая, и тот в порыве сжег рукопись. Он звал ее с собой в Париж, а она отказывалась.

И это еще не самое страшное: он ведь знал ее непростой характер. Страшное было то, что узнал Гумилев на даче Шмидта из разговоров с ней. Он узнал, что Анна не невинна. У нее был любовник. Это открытие оказалось для юноши сильнейшим ударом. Как перенести его?

Гумилев не вернулся уже в Царское Село, он отправился куда глаза глядят морским путем. Сначала на пароходе «Олег» в Константинополь, где пробыл неделю, потом в античную Смирну, где имел «мимолетный роман с какой-то гречанкой», от отчаяния, конечно. И только уже после этого он прибыл в Марсель, где пережил столкновение с уличными хулиганами. Видимо, сам искал «приключений». Добрался до Парижа почти без денег.

Впервые он плыл морем, побывал в экзотических местах. Однако это никак не отвлекло его от тягостных мыслей и приступов отчаяния. Много позже он будет вспоминать:

Вернувшись в Париж и поселившись на Rue Bara, 1, Гумилев написал Брюсову: «После нашей встречи я был в Рязанской губернии, в Петербурге, две недели прожил в Крыму, неделю в Константинополе, в Смирне имел мимолетный роман с какой-то гречанкой, воевал с апашами в Марселе и только вчера, не знаю как, не знаю зачем, очутился в Париже. В жизни бывают периоды, когда утрачивается сознанье последовательности и цели, когда невозможно представить своего “завтра” и когда все кажется странным, пожалуй даже утомительным сном. Все последнее время я находился как раз в этом периоде».