Только люби - Лана Черная

Я не планировала сбегать от него, но и находиться с ним рядом, заведомо зная, что он хочет секса со мной, оказалось невыносимо. Впервые за годы нашего брака. И, похоже, прямо сейчас я видела причину своей брезгливости.

Стас стоял у капота черного «Ровера», скрестив ноги в щиколотках, и смотрел только на меня, замершую посреди улицы.

И от этого взгляда внутри все вспыхнуло. Стало невыносимо жарко и больно. До слез и сдавливающего спазмами горло крика. Схватилась ладонью за горло, боясь, что крик вырвется наружу. Краем глаза отметила, как Стас рванулся ко мне. Но я мотнула головой, выставив вперед другую руку, останавливая. Не позволяя подойти ближе, потому что тогда я точно пропаду.

Стас замер в шаге от меня.

Опустила голову, жадно вдохнула раскаленный воздух, уже насквозь пропитанный его запахом. И стоило ему просочиться в легкие, затопить бурлящую злостью и страхом кровь, как тошнота, наконец, распустила свой узел, позволяя нормально дышать.

Выдохнула медленно, какой-то частью себя не желая расставаться с диким ароматом мужчины напротив.

Подняла голову, сталкиваясь с непроницаемым черным взглядом, вышибающим почву из-под ног.

Ну что ж, пришло мое время бороться с собственными демонами.

Спрятав сжатые кулаки в карманы комбинезона, уверенно шагнула к человеку, который в очередной раз вывернул мой мир наизнанку.

И тут же оказалась в цепких руках, притянувших, прижавших…да что там…буквально распластавших меня на своем мощном теле. Впечатал, намотав на кулак мои косы. Выдохнул судорожно, как будто и у него из легких кислород откачали. А у меня их огнем прожигало, потому что сухо в них, ничего не осталось, ни капли живительного газа, только его запах. Жгучий, горький, но вместе с тем упоительно-сладкий, как мед. Им хотелось не просто дышать, попробовать хотелось. Задержать в себе, чтобы он стал частью меня, впитался в ДНК. Чтобы никто и никогда не смог выдрать его из меня, даже я сама. И это неконтролируемое желание подкашивало ноги и сжимало в тугую пружину позвоночник. Похоже, я все-таки рехнулась.

Прав был Сергей, когда называл меня мечтой психиатра. Тут и без диагноза все ясно: здравого смысла во мне ни на грош не осталось.

— Ева… — прошептал Стас куда-то в макушку.

И все…и больше ни слова, только его рваное дыхание, сильные руки, обжигающие прикосновениями, и сердце, грохочущее под твердыми мышцами. Только он сам, такой большой и злой.

Злой? Почему?

Ответ прилетел незамедлительно.

— Женька! — голос мужа отрезвил, больно ударив об асфальт реальности.

— Отпусти, — прошептала, упершись ладонями в широкую грудь Стаса.

Он послушно разжал руки, позволяя мне отступить на шаг и обернуться.

Сергей замер у распахнутых ворот и смотрел на меня со Стасом диким и горящим взглядом. Черт бы тебя побрал, Райский, с твоим иррациональным желанием подложить меня под другого.

— Что, Ева, муж дал зеленый свет? — насмешливый голос Стаса прошелся по оголенным нервам. Тем самым, которые он еще накануне выдрал из меня, да так и оставил не заизолированными.

Нет, Стас, на чувства мой муж никогда не даст зелёный свет. Потому что то, что я чувствую к тебе — не просто похоть. И Сергей чувствовал, не отпускал, только я уже все решила.

— А тебе не плевать? — развернувшись к нему лицом, отчетливо понимая, что оставляю за спиной всю свою жизнь. И что впереди – неизвестно. Да и гадать себе дороже. — Или так скучно, а, Беляев? Инстинкт охотника больше не возбуждает?

Его и без того темные глаза стали чернее ночи в один удар сердца, а рот исказил дикий оскал. Инстинкт охотника? Куда там…

Передо мной стоял самый настоящий хищник, одним движением разрывающий любого охотника в лохмотья. И сейчас его целью была я.

— Что ты, Бабочка, — понизив голос, промурлыкал он, только в каждом его слове слышалась неприкрытая угроза, — просто подумал, что ты обиделась на мой подарок.

Ещё как, до сих пор саднило внутри, только не сейчас в этом признаваться.

— Вот еще! — фыркнула, поддерживая игру и дрожа от с трудом сдерживаемых слез. — Просто пожалела тебя, дурака. Небось последние карманные деньги выложил, а?

И с удовольствием отметила выгнутую в немом удивлении некогда пробитую пирсингом бровь.

— Прости, вернуть не смогу, — вздохнула, словно и правда сожалела о тех проклятых бумажках. Все из-за них, даже этот глупый разговор. —  Так что придется тебе снова раскошелиться, Беляев. Я...

Так и не договорила, обескураженная его тихим, но таким искренним и проникновенным смехом.

— Блядь, Бабочка, — отсмеявшись, проговорил он, — с тобой не соскучишься. Но так даже веселее.

— Что ж, Беляев, тогда развлечемся вдвоем, — парировала, не отводя взгляда, утопая как в трясине в его глазах, на дне которых рос и ширился его персональный космос. Господи, помоги…

— Это будет незабываемо, — хохотнул он, делая приглашающий жест в сторону своего черного монстра.

В салоне джипа пахло зимой: сухим морозом и вьюгой. Настолько неожиданно, что я опешила, уставившись на севшего в водительское кресло Стаса. Я была уверена, что салон пропитан запахом своего хозяина и я готовилась дышать им, как спасительным кислородом, или, наоборот, задохнуться, потому что слишком много стало Стаса в моей жизни за одни сутки.

Стас перехватил мой взгляд, в одну секунду раскусив причину моей растерянности. Пальцами щелкнул по маленькому бочонку на красном шнурке, что болтался за зеркалом заднего вида.

— Милка поцепила. Сказала, что рядом со мной только одно желание – раздеться побыстрее. А это, — снова щелкнул своими невозможно красивыми пальцами по освежителю воздуха, — отрезвляет.

И вопросительно выгнул бровь, словно ожидая подтверждения словам своей племянницы.

А я смотрела на его пальцы, обхватившие руль. Длинные, идеальные.

И снова перед глазами эти самые пальцы, перебирающие черно-белые клавиши пианино. В ушах – музыка тихими переливами, болью по венам в самое сердце, сжимая то в крохотную точку за шаг до взрыва, что станет ярче сверхновой, мощнее, разрушительнее. А на коже его прикосновения.

Прикрыла глаза, вспоминая, как однажды он застукал меня за подслушиванием, потерявшуюся в его музыке. Поймал за руку, увлек за собой к пианино, а я не умею играть. Всегда мечтала научиться, но, видимо, Бог не дает слишком много. Меня он и без того одарил без меры. Стасу было плевать на мои заморочки. Он просто усадил меня перед собой, спиной к своей груди, положил свои пальцы поверх моих и…заиграл…нашими скрещенными пальцами, положив подбородок мне на плечо…

—  Снова витаешь в облаках, Бабочка? — насмешливый голос вытряхнул из прошлого.