Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции - Виктория Хислоп

Несколько секунд спустя грек вернулся, сел рядом с ней, подтащив стул и оседлав его, словно это был конь, затем очистил несколько поджаренных каштанов и бросил на стол вместе с шелухой. Молодая женщина увидела выползающую личинку и поморщилась от отвращения. Казалось невероятным, что личинка выжила в огне.

— Зачем же вы сюда приехали?

Таким тоном не вопросы задают, а допрашивают, подумала она.

— Моя семья, точнее, мой отец — родом отсюда.

Хозяин кафе чистил каштаны и жевал их, не проявляя интереса к ее ответу.

— После его смерти моя мать уехала из деревни, — добавила она. — Я бы хотела увидеть его могилу.

— А фамилия у вас какая?

— Малавас.

— Я тоже Малавас. Яннис. Нас тут много таких. — Он продолжал очищать каштаны и есть. Затем хрипловатым голосом произнес: — Это не означает, что мы близкие родственники. — Когда он говорил, крошки вылетали из его рта.

— А где мне найти кладбище?

— Вверх по холму за площадью, примерно через полкилометра. Идите, там слева увидите.

Он закурил, долго смотрел на нее, так что ей стало не по себе, а потом ушел за стойку.

— По крайней мере, вы можете не сомневаться, что найдете его там, — сказал он. — Если кого похоронят в этой деревне, то он там и остается. Места всем хватает.

Она положила евро на стол и вышла. С удовольствием вдохнула свежий воздух. Ей успели надоесть и гвалт, поднятый двумя неслухами, и табачный дым, который владелец бара, казалось, намеренно пускал ей в лицо.

Деревня, как и прежде, оставалась мертвой, но ландшафт за ней казался еще красивее. Дорога на кладбище была обсажена старыми каштанами, их упавшие плоды хрустели под ногами. Атанасия поднималась все выше, оглядывала окрестности. В бесконечность тянулись холмы и горы в изумрудных и золотистых тонах, на небе не было ни облачка.

До кладбища она добралась через пятнадцать минут и удивилась, увидев широко открытые, словно для нее, ворота. Все надгробия были из белого мрамора, на многих стояли величественные статуи. На каждой могиле — фотографии, стихи, подношения. Ничуть не похоже на Первое афинское кладбище. Незадолго до кончины ее матери умерла очень известная, легендарная певица, и Атанасия вместе с матерью ходила в некрополь — положить цветы на могилу знаменитости. Атанасию тогда поразило грандиозное надгробие, и потому не менее пышные и мастерски выполненные каменные обелиски в этой дальней деревне вызвали у нее удивление.

Что ж, место вечного покоя содержалось в значительно лучшем состоянии, чем деревня, из которой она сюда пришла. Здесь царили аккуратность, упорядоченность, кладбище было ухоженное. Старые памятники явно чистили регулярно, даже те надгробия, под которыми люди упокоились больше полувека назад, выглядели как новенькие. Она нигде не заметила привычного выцветшего шелка искусственных цветов. На каждой могиле лежали свежие букеты, в основном гвоздики, розы и лилии, и Атанасия чувствовала их аромат.

Она не ожидала, что здесь так почитают усопших и лелеют память о них, но не меньше ее потрясло осознание того, что мертвецы числом превосходят живых.

Яннис Малавас не обманул ее. Она видела десятки могил с этой фамилией и немало с таким же именем, как у ее отца, хотя не нашла ни одного памятника с датой его смерти. Дату она запомнила. А фотографии на могилах ничего ей не говорили — она не знала, как выглядел отец. У матери не было снимков покойного мужа.

До сумерек бродила Атанасия по аллеям между обелисков и плит. Она не питала сентиментальных чувств к отцу, которого не знала, но многие надгробия с фотографиями, стихами и дарами умершим тронули ее. Полчаса ходьбы по кладбищу — и ее вдруг поразил тот факт, что она читает только мужские имена. Было несколько молодых, трагически погибших в юности, несколько умерших в зрелые годы, но в основном здесь лежали семидесяти- и восьмидесятилетние. Ряд за рядом, ряд за рядом.

Стемнело — и Атанасия поняла, что пора уходить. Она не нашла того, что искала, но у нее возник вопрос: где женщины? Она решила вернуться тихими улочками на площадь, пустынность которой уже не так удивляла. Женщины отсутствовали не только на кладбище среди мертвых, но и среди живых.

Несколько магазинов теперь были открыты. Атанасия прошла мимо лавки мясника, который за окном орудовал топориком для разделки туш. Двое мужчин несли подносы с булочками из пекарни; в бакалейной лавке хозяин обслуживал тощего юнца.

Когда она свернула на площадь, время приближалось к восьми. Ей попалась на глаза видавшая виды машина. Грязная. К лобовому стеклу была прилеплена написанная от руки бумажка: «Такси». Атанасии понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что ее «микры» нет на месте. Женщина моргнула. Она не сомневалась, что оставила машину под платаном, а теперь ее там не было.

Она без колебаний направилась в кафе — спросить хозяина, не видел ли он что-нибудь. Теперь там находилось несколько мужчин, они в основном сидели за разными столиками, и Атанасия почувствовала устремленные на нее взгляды. Все посетители были приблизительно ровесниками ее отца.

Она подошла к бару и с волнением принялась ждать, когда появится Яннис Малавас. Он, казалось, исчез, хотя перед всеми клиентами стояла выпивка.

Наконец он вышел откуда-то из задней двери. Лицо его ничего не выражало, будто он видел Атанасию впервые и не разговаривал с ней совсем недавно.

— Моя машина исчезла… — пробормотала она, ожидая хотя бы капельку сочувствия. — В деревне есть полицейский участок?

Хозяин кафе кивнул и буркнул:

— Полицейский вон там сидит.

Полицейским оказался тот самый отец близнецов. Он, судя по всему, продолжал опустошать стакан за стаканом.

— Но он не на службе, — возразила Атанасия.

Полное безразличие грека встревожило ее.

Может быть, она сумеет найти в Афинах того, кто приедет за ней? Или рано или поздно туда пойдет рейсовый автобус? Желание поскорее уехать отсюда охватило ее.

— У вас есть телефон?

— У нас старый таксофон, — сказал владелец кафе, показывая в угол. — Только он не принимает евро.

Евро были в обращении уже несколько лет, но он даже не позаботился о том, чтобы переделать телефон.

— Так как?..

— Ничем не могу вам помочь. — Грек пожал плечами и повернулся к ней спиной.

— А такси? — Она была близка к отчаянию.

— Не в такой час, — сказал сидящий в углу человек, которого она не заметила прежде.