Отдам осла в хорошие руки... - Марианна Гончарова

Словом, Золю выпихнули за Фиму, потому что терпеть эти его сцены каждый вечер всем уже было невмоготу. Поэтому, все еще не веря своему счастью, Фима соглашался на все, что Золя хотела.

И вот афиши. В город приезжает знаменитость. Давид Ойстрах. Все лучшие фамилии Черновцов в панике. Как?! Совсем же недавно приезжал Муслим Магомаев! Все шили себе шикарные наряды. И что теперь? Опять?! Не идти же на Ойстраха в том же платье! (Как будто Ойстрах оскорбится и не выйдет играть, если Золька придет в своем изумрудном костюме из посылки, том самом, который она надевала на Магомаева.) Нет. Все поднатуживаются и шьют новые наряды. И Золя. И, конечно, я.

Шили мы платья у одной и той же модистки Шурочки. Золотые руки были у Шурочки и царская дипломатия. Она никогда не открывала своим клиенткам фасоны нарядов других клиенток, хотя мы все, конечно, хотели вынюхать у нее, у кого же наряд будет эффектнее, из какой ткани, что за пуговицы, пряжечки…

И вот все побежали к Шурочке шить туалеты, чтоб идти на Ойстраха. А Шурочка в панике: «Как?! Я же только закончила наряды для Магомаева, я же вам не Шива многорукая!..»

Шурочка была очень образованная, даром что модистка.

А мы ей объясняем, что то — Магомаев, а это же — Ойстрах! Различать же надо! Магомаев, когда вышел из филармонии после своего концерта, — его белая «Волга» была вся в помаде, поклонницы зацеловали. Не исключено, что и Золька прикладывалась, она Магомаева обожала. Но кто же посмеет целовать машину, которая Ойстраха привезет? Что вы… Есть разница.

Еле уговорили Шурочку, еле уговорили. Ткань еще у спекулянтки доставали. Кстати, у Доры Хауст были изумительные ткани. Вот жизнь была… Это сейчас пошел — выбрал — купил… А тогда надо было побегать, доста-ать!

Полтора дня осталось до концерта, полтора дня. Шурочка прямо дымится. Стала путаться и назначать примерки одновременно двум клиенткам. Вот так мы с Золей у нее, у Шурочки, и столкнулись. Ну мы же все-таки подруги, тем более — примерка последняя, почти ничего уже изменить нельзя. Решили примерять вместе. Что уж там. И билеты у нас в четвертом ряду, рядом, ее Фима добывал. Ойстраху нас будет видно. Поэтому очень тщательно мы подходили к выбору всех деталей туалета. Ладно, я туфли собиралась надеть те, старые, магомаевские, и сумку оттуда же. А Золька купила все новое. И туфельки. И сумочку, и духи «Дзинтари». И вот, когда Шурочка вынесла нам наши платья, то сама остановилась в растерянности. В пылу подготовки к приезду Ойстраха она и не заметила, что шьет нам платья из одинаковой ткани, купленной у Доры. А главное фасоны платьев были почти идентичными. Тут мысик, рукавчики — так, и в талию, конечно.

Золька, тут же оценив ситуацию, кинулась быстрей примерять. Вот зараза! Знала же, что если первой платье натянет, то проблему вечернего туалета, чтоб на Ойстраха идти, решать, конечно, мне. При моем-то муже, тренере по гимнастике! И тянет она на себя платье, а платье не лезет, просто трещит. Тогда Шурочка, деликатная Шурочка, — мол, Золенька, это не ваше платье, это… И на меня смотрит. А Золька, раскрасневшаяся, полуголая, наполовину в тесном платье торчит — ни влезть, ни вылезти, только что огнем не плевалась. И ведь знала, что в талии она на пять пальцев шире меня. И все равно все наряды себе всегда в талию шила: мол, у нее талия, как у Гурченко. И даже халаты шила в талию, и даже ночные рубашки и пижамы если не в талию, то и не покупала вовсе. Ее бы воля — она бы себе в старости даже гроб в талию заказала, только чтоб смотреться выигрышно.

В общем, Золя чуть сознание не потеряла от злости. Короче, платье свое она даже не посмотрела, даже не взяла, а помчалась домой и устроила Фиме фрагмент вырванной жизни. Потому что Фима в ее, Золькиной, жизни всегда и во всем был виноват. И Фима — надо знать Фиму, — и Фима, любящий, терпеливый и нежный Фима, нечеловеческими усилиями геройски добыл-таки ей на областной базе костюм джерси персикового цвета, а к нему натуральное жемчужное колье в отделе для новобрачных! И это буквально за один день! Золька торжествовала…

На следующий день приехал Давид Ойстрах. И что ты думаешь? Он не пожалел! Какая у него в Черновцах была публика! Какие туалеты, какое благоуханье, причесанные, уложенные головки дам, гладко выбритые взволнованные лица мужчин. Дети в белых воротничках, бархатных платьях и костюмчиках. И конечно, для такой публики он таки играл как Бог. Он играл не только концерт, но и потом. Еще целых сорок минут на бис.

А уж как будет играть сегодня этот твой итальянский скрипач, когда в зале народ в физкультурных костюмах, — не уверена. Не уверена…

Так ты не хочешь переодеться? Ну что ж, тогда не жалуйся, если ваш Крылов со своей итальянской женой не будет играть вам на бис!..

В часе езды от Черновцов есть маленький город на Днестре — Жванец Хмельницкой области. Едем рано утром. Прохладно. Осень. По дороге весело несется стайка мальчишек лет семи-восьми. Останавливаемся. Спрашиваю у самого маленького, вихрастого:

— Куда вы так рано?

Вихрастый:

— Ми? На річку. Рибалити.

Я:

— А чей же ты такой?

Вихрастый:

— Я? Жванецький.

Я:

— Ты смотри, такой маленький, а уже Жванецкий.

Вихрастый:

— А мы тут усі жванецькі.

Едем через Жванец и планируем приезд знаменитого землевладельца к себе в вотчину. Тут повесим лозунги «Истинному хозяину Жванца — достойную встречу!» Вдоль трассы поставим красивых девушек с цветами. Они будут визжать: «Ах! Барин Михал Михалыч сами пожаловали!»

Планировали мы вдохновенно. Дошли даже до права первой ночи. Но потом нас остановил гаишник. Я на всякий случай спросила:

— А вы — жванецкий?

Он сурово ответил:

— Нет. Я — хмельницкий. Ваше водительское удостоверение и техпаспорт, пожалуйста…

Вдоль дороги люди торгуют самым невероятным товаром: фруктами, овощами, синькой, цементом, водкой, кирпичами, пирожками и смехом рябой кобылы в мешке. Нажимаешь на кнопку — из мешка что-то ржет.

Недалеко от заправочной станции стоит замерзший маленький человек в тюбетейке и кутает нос в воротник пальто. Стоит как большая замерзшая птица. Продает что-то загадочное. На самодельной картонке надпись: «Восточные сладости».

Пока муж заправляет бак машины, подхожу. Спрашиваю:

— А что это у вас?

— Восточные сладости, — отвечает человек-птица.

— А где их делают?

— На Востоке.

— А конкретнее?

— Слушай, женщина, ты читать умеешь? В школе училась? Читай? Ва-сточ-ны-и!!! На Востоке!

— А где? Где?

— Север-юг знаешь? Запад-восток тоже знаешь? Тэм-м!!! — Птица маханул рукой на запад.