Пробудившийся любовник - Дж. Р. Уорд

Раб хотел объяснить приятелям, что чертова штука стоит против его воли, но слова застряли в горле, и он лишь тупо смотрел, как цепи отстегивают от стола. Спустив ноги, он тотчас осел на пол. Слишком уж долго он лежал без движения, и слишком мало прошло времени с момента его превращения. Никто не рискнул прийти на помощь. Всем было противно прикасаться к нему, даже и находиться рядом. Когда он попытался прикрыть наготу руками, стражники натянули цепи, не давая пошевелиться.

Самым нестерпимым было то, что пришлось идти в таком виде в другое крыло замка. Могучая плоть раскачивалась в такт шагам и колотила по бедрам. Когда глаза свело от стыда и по щекам поползли слезы, охранники презрительно зафыркали.

Новая камера тоже была укреплена стальными прутьями, но в ней был хоть какой-то комфорт: кровать, ковер на полу и даже ночной горшок. И было светло от факелов.

Принесли еду. Поваренок, с которым они были знакомы бог весть сколько лет, молча, поставил поднос и тут же убежал, старательно отводя глаза.

Стражники сняли цепи и заперли дверь.

Полностью уничтоженный, он забился в угол и обхватил руками свое новое тело. С которым так жестоко обошлись и которое некому было приласкать, кроме него самого.

Раскачиваясь взад-вперед, он размышлял о будущем. И раньше-то у него не было ни нрав, ни знаний, ни личности, но, по крайней мере, он мог свободно передвигаться и его тело и кровь принадлежали ему.

Вспомнив прикосновения чужих рук, он задохнулся от отвращения. Тело все еще пахло Хозяйкой, а несчастная плоть никак не могла обрести привычный размер.

И это лишь начало. Что же будет, когда она придет в следующий раз?

Зетист потер лоб и перевернулся на спину. Она приходила к нему еще не раз… и не одна. Он попытался отогнать воспоминания и наконец уснуть. Перед глазами мелькнул дом Беллы на краю заснеженного поля.

Заставленные вещами комнаты казались такими пустынными. С исчезновением хозяйки это место перестало быть домом, — да, были стены, крыша, но не было самого главного.

Души.

И в этом они с ним были похожи.

Когда Буч О'Нил припарковал «эскалейд» во внутреннем дворе, уже совсем рассвело. Стоило ему выбраться из машины, как по ушам ударил тяжелый рэп «G-Unit», вырывавшийся из Берлоги. Значит, соседушка дома. Этот чертов грохот был ему необходим как воздух, иначе чужие мысли без спроса ломились в его бедную голову.

Буч подошел к двери и набрал код. Замок щелкнул и пропустил его в тамбур, где нужно было еще раз отметиться. Вампиры знали толк в двойных дверях, — можно было не беспокоиться, что кто-нибудь по небрежности впустит в дом солнечный свет: одна из дверей всегда оставалась закрытой.

Домик привратника, называемый среди своих Берлогой, был оборудован без излишеств. Только самое необходимое: гостиная, кухня и пара спален. Но копа здесь все устраивало, особенно же сосед. Они жили душа в душу, как два сапога пара, — короче, как… братья.

Когда коп вошел в гостиную, на кожаном диване было пусто, хотя плазменная панель показывала спортивные новости и в воздухе висел приторный душок красной травки. Похоже, к ним заглянул братец Фури.

— Есть кто живой?

Оба красавца вмиг нарисовались в дверях. Оба еще не успели скинуть свои черные кожанки и высокие ботинки — спецодежду профессиональных убийц.

— Что-то вид у тебя хреноватый, коп, — хмыкнул Вишу.

— А мне на самом деле хреново.

Буч жадно стрельнул глазами на косячок Фури. Хоть сам-то он давно завязал, хорошая затяжка была бы сейчас очень кстати. Но чтобы не увеличивать число пороков (в смысле, пирокантов), он оставил себе только два.

Виски и безответную любовь. Худо-бедно эта система работала. Когда неразделенная страсть становилась невыносимой, он принимал лечебную порцию виски, когда же лекарство переставало действовать и тоска по Мариссе снова брала свое — увеличивал дозу. И снова, снова и снова по чертову кругу, как на карусели, пока комната не начинала вертеться вместе с ним.

— Ты поговорил с Зетом?

Буч стянул кашемировое пальто и повесил на вешалку в шкаф.

— Угу, но ему это не шибко понравилось.

— Но он уберется оттуда?

— Пожалуй, если не спалит этот дом к чертовой матери. У него так подозрительно дергался глаз. Ты знаешь ведь: всякий раз, когда это происходит, тянет свалить куда подальше.

Фури запустил руки в свою разноцветную гриву. Длинные волосы рассыпались по плечам. И так-то парень был не урод, а с такой шевелюрой — просто красавец писаный. Нет, кроме шуток, — Буч считал его симпатичнее многих женщин, особенно когда Ви сбрасывал свою черную кожу и наряжался в стильные шмотки.

Черт! Если не знать, как этот воин страшен в бою, его легко было принять за голубого.

Фури жадно затянулся.

— Спасибо, что взял это на себя…

На столе, заставленном компьютерами, зазвонил телефон.

— Внешняя линия, — пробормотал Ви, подходя к монитору.

Брат был местным гуру, — не только прекрасно разбирался в информатике, но знал еще кучу полезных вещей, поэтому связь и системы безопасности висели на нем. Вишу мониторил все хозяйство с помощью «квартета игрушек», как он любовно называл свои четыре суперкомпьютера.

Хороши игрушки… Буч не разбирался в этом дерьме, но готов был поклясться, что такая техника стоит разве еще на игровой площадке Министерства обороны.

Пока Ви дожидался, когда включится автоответчик, Буч подмигнул Фури.

— Заценишь мой новый костюмчик от Марка Джейкобса?

— Тебе его уже прислали?

— А то! Фриц и привез сегодня, и даже подогнал.

— Здорово.

Войдя в спальню, Буч внутренне рассмеялся. Что и говорить — братья во грехе. И он, и Фури были завзятыми метросексуалами. Забавно: будучи копом, он не заморачивался насчет одежды, зато теперь, живя с братьями, вдруг распробовал вкус высокой моды. Этак недолго и в бабу превратиться, если бы не приходилось драться не на жизнь, а на смерть.

Братец поглаживал мягкую черную шерсть и завистливо ахал, когда в комнату вошел Ви.

— Белла жива.

Буч и Фури разом обернулись, выронив костюм.

Звонил гражданский, его похитили возле «Зеро Сам» и привезли в лес, чтобы накормить Беллу. Он видел ее и говорил с ней. Она помогла ему сбежать.

— Только бы он запомнил место, — прошептал Буч, задыхаясь от волнения.

Похоже, возбудился не он один: Фури — вообще потерял дар речи.

— Он отметил свой путь, последовательно материализуясь на расстояние не больше двухсот ярдов, пока не выбрался на двадцать вторую дорогу. Сейчас вышлет карту. Смышлен.