Победа Великой армии - Валери Жискар д'Эстен

— Этот парад удался на славу, Даву, — заключил император. — Лучшего нельзя было сделать. Прошу вас поздравить с этим генералов. И посмотрите на солдат! Они чувствуют себя совсем как дома!

Барабаны все еще звучали, но ритм изменился. Можно было подумать, что слышишь звучание оркестра, окрашенное отдаленными отзвуками труб и охотничьих рожков вюртембержцев. Наполеон развернул лошадь и отдал честь офицерам. Он направился в сторону входных ворот Кремля, а затем, когда к нему присоединился адъютант, резко проговорил:

— Поторопитесь! Идите скажите, чтобы мне приготовили царские покои во дворце императора. Сегодня я буду спать в его кровати!

Выступление из Москвы было отложено на один день, по приказу Наполеона. Он счел, что людям нужно восстановить силы, потраченные во время парада на Красной площади.

Император воспользовался этим и пригласил маршалов и дивизионных генералов на банкет, организованный в большом зале Грановитой палаты, который он велел открыть по такому случаю. Приглашенные прошли через сводчатые залы, стены которых были расписаны яркими фресками в синей, красной и темно-зеленой гамме с вкраплениями золота, изображавшими рукопашные схватки, в которых первые русские правители одерживали победы над ордами кочевников. Вереница гостей, пораженных внутренним убранством, хранила молчание. Наполеон, к которому возвратился весь его пыл, встречал их восклицаниями:

— Проходите, господа. Проходите! Приглашая вас за стол, я предлагаю вам овладеть Российской империей, которую вы завоевали. Именно здесь Иван Великий установил свой трон, а Иван Грозный злоупотреблял своей властью. И вот вы у них дома, вы — командиры Великой армии Европы, которая отныне искоренила угрозу, исходившую от варварских полчищ. Выпьем, господа, за исторический триумф Великой армии в этом дворце, куда вы и я ее привели.

Император поднял бокал с вином, которое интендантская служба сумела довезти до самой Москвы.

— Выпьем также, господа, за успешное возвращение, в ходе которого мы уничтожим то, что осталось от русской армии!

Как только император сел, служащие его штата начали подавать на стол. Выбор блюд оставался скромным, поскольку запасы продовольствия были ограничены и следовало оставить провизию на обратный путь, однако вино и коньяк имелись в достаточном количестве, чтобы оживить беседу и создать возбужденную атмосферу, в конце ужина вылившуюся в возгласы «Да здравствует император!». Их издавали военные с пылающими лицами, радуясь возможности побывать среди таких необычных декораций, к которым, они знали, не будет возврата, как и к временам их юности, когда они принимали Участие в своих первых гарнизонных банкетах. Мюрат давал о себе знать громовыми раскатами голоса, ставшими еще громче от вина, Ней казался задумчивым, Даву много пил. Понятовский и принц Евгений сидели друг подле друга и чокались бокалами.

С губ Наполеона не сходила улыбка. Он смаковал победу в кругу приближенных, поставив ногу на голову поверженному врагу.

* * *

Выступление войск началось в понедельник 21 сентября в 7 часов утра.

Император пожелал присутствовать при отправлении авангарда. Он расположился у Смоленских ворот — там, откуда Великая армия вошла в Москву К нему подвели его походную коляску желтого цвета, запряженную четверкой серых лошадей. Верх был опущен, в коляске установили столик с письменными принадлежностями, за которым уселся Наполеон. Маршал Бертье сел напротив, мамелюк Рустан — на переднем сиденье рядом с кучером. Двое адъютантов взобрались на заднюю скамейку.

Отряд гвардейских гусар обеспечивал безопасность, однако никаких русских казаков не наблюдалось.

Наполеон потребовал, чтобы его коляска катилась параллельно маршруту отхода войск, поскольку, сказал он, ему недостаточно беглого взгляда, и он желает иметь возможность наблюдать движение войск, поставив на столик подзорную трубу.

Маршал Ней, командовавший маневрами центрального армейского корпуса, прибыл, чтобы предупредить императора, что авангард пройдет перед ним. Речь шла о кавалерийском корпусе, который должен был оказать сопротивление в случае засады. Основная масса войск следовала по высохшей и пыльной дороге, в то время как два отряда обеспечивали прикрытие, находясь с правой и с левой стороны на расстоянии нескольких сотен метров. Полковник, одетый в походный мундир, скакал во главе своего полка.

— Это драгуны 1-го корпуса, — пояснил императору маршал Ней, когда тот подъехал на своей коляске. — Вслед за ними из окрестных деревень выдвинется 3-й артиллерийский полк.

И огромная колонна уходящих войск двинулась в сельскую местность, еще окутанную легким туманом, хотя утреннее солнце уже осветило крупы лошадей.

— Сколько их там осталось? — спросил император у маршала Бертье. — Можете вы мне сказать, когда точно последний солдат покинет город?

Затем, словно его пронзила внезапно пришедшая на ум мысль, Наполеон повернулся к одному из своих адъютантов и сказал:

— Флао, разыщите мне генерала Бейля. Мне нужно с ним поговорить.

Флао спрыгнул на землю и направился к одной из двух сменных лошадей.

В этот момент пехота 3-го армейского корпуса начала выходить из Москвы. Она шла нормальным темпом, шестьдесят пять шагов в минуту, офицеры ехали верхом впереди, унтер-офицеры шли по сторонам.

Император искал с помощью своей складной подзорной трубы конкретные подразделения. Одни он определял по мундирам, например, вольтижеров и гренадеров линейных полков, другие — по фигурам полковников, которые ими командовали. Не всех полковников ему удавалось опознать. Некоторые лица были ему знакомы, и он бормотал сквозь зубы фамилии. Иные он не узнавал и злился на самого себя. Маршал Бертье наблюдал за ним и старался привлечь его внимание.

— У меня есть ответ на ваш вопрос, сир, — заверил он.

— Дайте мне цифры, Бертье!

— В Москву вошло около трехсот десяти тысяч человек…

— Я не люблю это «около»! Мне нужны точные цифры.

— Я не могу быть более точным, сир. Командиры корпусов пока не сообщили мне точное число своих подчиненных после московской битвы. Из этих трехсот десяти тысяч человек на северную и южную армии приходится свыше восьмидесяти тысяч человек, которые ждут своей очереди. Кроме того, Мюрат и Даву сегодня начали движение на север. Таким образом, мы должны вывести из Москвы двести тридцать тысяч человек, к которым прибавятся десять тысяч гражданских лиц, желающих уйти вместе с нами. Нам потребуется четыре дня, чтобы завершить операцию.

— Не больше! Не больше, Бертье, — приказал Наполеон, нахмурив брови. — И не давайте гражданским уйти раньше, чем через три дня. Нельзя допустить, чтобы они помешали маневру. Что касается гвардии, я приказываю вам вывести ее из города завтра, и я уйду вместе с ней!