Счастье с доставкой на дом - Александра Артаева

Рина устало провела рукой по лицу, вздохнула и принялась рассказывать.

Было уже далеко за полночь, а Рина с Тошкой все еще сидели за столом и вели непростую беседу. Однако самый главный рубеж в их разговоре остался уже позади, и теперь Тошка знала, что на самом деле была Рининой племянницей, дочерью ее старшего брата.

Когда Рина сделала, наконец, свое признание, Тошка, кажется, вовсе не удивилась. По крайней мере она не закричала «Не может быть!» и не выглядела ни испуганной, ни расстроенной. Некоторое время она задумчиво смотрела в пространство и о чем-то сосредоточенно размышляла. Рина же, наоборот, пребывала в состоянии крайнего нервного напряжения и, закусив губу, ожидала, какой же вердикт вынесет девочка.

— Ты знаешь, — заговорила наконец Тошка, — я обо всем этом уже знала.

Увидев удивление на лице Рины, она поспешила пояснить:

— Нет, не то чтобы действительно знала. Но где-то в подсознании мельтешили какие-то смутные догадки.

— И что же навело тебя на такие мысли? — совсем расстроилась Рина, которая тут же решила, что причина была именно в ней — она плохо справилась со своей ролью матери.

Однако Тошка быстро развеяла ее сомнения.

— Мои догадки складывались из мелочей, — пояснила она. — Из обрывков фраз, каких-то мелких не состыковок, недомолвок. Чаще всего прокалывалась Анна Викентьевна, — улыбнулась Тошка, и у Рины немного отлегло от сердца.

— То есть ты хочешь сказать, что не ошеломлена неожиданным открытием? — уточнила Рина.

Девочка энергично потрясла головой:

— Удивлена, конечно, но не потрясена — это точно.

— И что… Что ты по этому поводу думаешь? — всеми силами сдерживая волнение, спросила Рина.

Тошка посмотрела на нее своими лучистыми глазами и очень искренне воскликнула:

— Мамуль, да что тут думать-то? Ты самая лучшая мама на свете. Мы всю жизнь жили с тобой весело и радостно, так почему сейчас что-то должно вдруг измениться? А кто на самом деле кого родил — фигня все это. Главное — я твоя дочка, и да будет так!

Слезы быстрыми ручейками катились у Рины по щекам, и она даже не пыталась их смахивать. Увидев, что мать плачет, Тошка вскочила с места, подбежала и, усевшись Рине на колени, порывисто обвила ее шею руками.

— Тошка, когда я последний раз говорила тебе, как ужасно я тебя люблю? — спросила Рина, улыбаясь сквозь слезы.

— Да уж давненько не говорила, — откликнулась та, сделав вид, что что-то припоминает. — С прошлой пятницы, по-моему.

И они обе с облегчением засмеялись.

Снова усевшись на свой стул, Тошка неожиданно попросила:

— А теперь покажи мне, пожалуйста, это послание.

Рина, которая уже немного успокоилась, снова напряглась. Однако без колебаний передала дочери пресловутое письмо.

— Ну вот, теперь все окончательно встало на свои места, — деловито сказала Тошка, быстро пробежав глазами текст и отложив листочек в сторону. — Все понятно.

— Что тебе понятно? — поинтересовалась Рина, которую удивляла способность дочери мгновенно ориентироваться в ситуации.

— Понятно, зачем бабушка Нина прислала к нам своего внука. Мам, а ведь выходит, что она и моя бабушка тоже?

— Выходит, что так, — согласилась Рина.

Тошка ненадолго задумалась, а потом негромко спросила:

— Как ты думаешь, почему Людмила от меня отказалась?

В голосе девочки звучала такая печаль, что сердце Рины мгновенно зашлось от жалости. Внешнее Тошкино спокойствие поначалу ее обмануло, зато теперь она ясно поняла, как глубоко задеты чувства дочери.

«Боже, что же творится сейчас в ее душе? — с ужасом подумала Рина. — Ей не составило труда принять тот факт, что она моя племянница — все равно мы как были, так и остались самыми близкими друг для друга людьми. Но узнать о предательстве той женщины, которая была ее настоящей матерью, оказалось нелегко. Бедная моя девочка…»

Рина понимала, что не имеет права усугублять переживания Тошки, поэтому постаралась отвечать сдержанно.

— Я не могу сказать с уверенностью, но мне кажется, что Людмила была в то время еще очень молода, — начала она.

— Но ты была еще моложе, — запальчиво перебила ее Тошка.

— Это верно, — кивнула Рина, — но я не совсем об этом. Я думаю, она сильно любила Сергея, мечтала, как они будут жить и вместе растить детей. Когда Сергей погиб, мечта рухнула, и все для нее потеряло смысл…

— И я тоже потеряла смысл, — тихо сказала Тошка, глядя в сторону невидящим взглядом.

У Рины перехватило дыхание.

«Что бы я ни говорила, — подумала она, — переубедить ее мне все равно не удастся. Надо постараться хотя бы немного ее утешить».

— Не забывай, что она осталась совсем одна, — продолжала Рина, — без поддержки, без средств к существованию.

Это было неправдой, но Рина готова была солгать, лишь бы уберечь Тошку от лишних страданий. Тем более что Людмилы, судя по всему, уже не было в живых, а о мертвых либо хорошо, либо ничего.

Тем не менее сама она прекрасно знала, что Тошка действительно оказалась для Людмилы неожиданной обузой. Непредвиденным препятствием на пути к ее личному счастью.

Все, что случилось пятнадцать лет назад, Рина помнила, как вчера. Она тогда училась в Питере и приехала на Новый год в гости к матери. В тот же вечер в их доме появилась Людмила. Она держала на руках крохотную Тошку, о существовании которой Рина с матерью даже не подозревали. Людмила по-прежнему была очаровательной, но выглядела при этом какой-то поникшей и усталой.

Когда она сообщила, что у нее от Сергея родилась дочь, Вере Николаевне сделалось плохо, и им пришлось долго хлопотать, чтобы привести ее в чувство. Девочка между тем спокойно спала на диване, заботливо обложенная со всех сторон подушками. Уже тогда она была невероятно хорошенькой и похожей на мать.

Когда все немного успокоились, Людмила поведала о том, что к моменту гибели Сергея была уже на шестом месяце беременности.

— Он знал, что у нас будет ребенок, радовался этому, и мы собирались пожениться, — бесстрастным голосом рассказывала она. — Узнав о несчастье, я была так потрясена, что попала в больницу и провела там довольно много времени. Девочка родилась раньше срока, но ее удалось выходить.

Поначалу Людмила еще думала, что сможет растить дочку одна, но из этого ничего не получилось.

— Я мечтала стать женой Сергея и только потом матерью его детей, — попыталась объяснить она. — Но просто так воспитывать ребенка — нет, к этому я оказалась совершенно не готова.

— И что же вы намереваетесь теперь делать? — сдавленным голосом спросила Вера Николаевна, нервно комкая в руках мокрый носовой платок.

— Я собираюсь отдать девочку в детский дом, — спокойно ответила Людмила, и ни один мускул не дрогнул на ее лице. — Все документы уже готовы.