Принцесса или ведьма - Соман Чайнани

– А я его и не называла, – ответила Агата, не поднимая глаз.

– Ты уверена, что попала по адресу? – спросила Беатрис ещё более сладким тоном.

На ум Агате пришло какое-то слово – оно было ей очень нужно, но в голове всё ещё не рассеялся туман.

– Э-э-э, ну, я…

– Может быть, ты просто заплыла не в ту школу? – улыбнулась Беатрис.

Слово наконец оформилось перед внутренним взором Агаты. Отвлечь.

Агата посмотрела в ослепительные глаза Беатрис.

– Это же школа Добра, верно? Легендарная школа для красивых и достойных девочек, судьба которых – стать принцессами?

– Ох, – проговорила Беатрис, сжав губы. – Значит, ты не потерялась?

– И не растерялась? – добавила другая девочка, со смуглым арабским личиком и чёрными как смоль волосами.

– И не слепая? – спросила третья, с тёмно-рубиновыми кудрями.

– В таком случае у тебя, несомненно, есть билет на Цветочное метро, – сказала Беатрис.

Агата моргнула.

– Есть… что?

– Твой билет на Цветочное метро, – сказала Беатрис. – Ну, знаешь, по которому мы все сюда попали. Только у официально принятых учеников есть билеты на Цветочное метро.

Все девочки показали большие золотые билеты с именами, написанными каллиграфическим почерком, и чёрно-белой печатью Директора школы.

– А-а-а, этот билет, – фыркнула Агата и начала шарить по карманам. – Подойди поближе, я покажу.

Девочки встали в круг, с подозрением глядя на неё. А Агата искала хоть что-нибудь, чтобы отвлечь их – спички… монетки… сушёные листья…

– Ещё поближе.

Девочки, тихо переговариваясь, собрались вокруг.

– Он не должен быть таким маленьким, – хмыкнула Беатрис.

– Сел после стирки, – ответила Агата. В кармане обнаружились ещё спички, растаявшая шоколадка, безголовая птичка (Потрошитель любил прятать их в её одежде)… – Вот, здесь где-то.

– Может быть, ты его потеряла? – спросила Беатрис.

Шарики нафталина… арахисовые скорлупки… ещё одна мёртвая птичка…

– Или положила куда-то ещё? – продолжила Беатрикс.

Птица? Спичка? И что делать – поджечь птицу спичками?

– Или соврала, что он у тебя есть.

– О, чувствую, он где-то здесь…

Но на самом деле Агата лишь почувствовала, как по шее от волнения забегали мурашки.

– Ты же знаешь, что здесь делают с незваными гостями, да? – спросила Беатрис.

– Вот он…

Да сделай же что-нибудь!

Девочки угрожающе столпились вокруг неё.

Сделай что-нибудь, немедленно!

Агата сделала первое, что пришло в голову: быстро, громко пукнула.

Хорошая диверсия вызывает хаос и панику. Агате удалось и то, и другое. Узкий коридор заполнился смрадом; девочки с визгом разбежались, ища укрытие, а феи тут же попадали в обморок. Путь к двери был свободен. Лишь Беатрис стояла у неё на пути, слишком поражённая произошедшим, чтобы сдвинуться с места. Агата шагнула к ней и наклонилась вперёд, словно волк.

– Бу.

Беатрис бросилась наутёк.

На пути к выходу Агата, оглянувшись, с гордостью увидела, как девочки врезаются в стены и друг в дружку, пытаясь сбежать. Твёрдо намеренная спасти Софи, она выбежала обратно через матовые двери и бросилась к озеру, но едва она добралась до берега, поднялась огромная волна, подхватила её и швырнула обратно; Агата пролетела между визжащими девочками и плюхнулась на живот в большую лужу.

С трудом поднявшись на ноги, она застыла.

– Добро пожаловать, новая принцесса, – сказала ей парящая в воздухе семифутовая водяная нимфа. Она отлетела в сторону, и перед Агатой открылся такой великолепный вестибюль, что у неё перехватило дыхание. – Приветствуем тебя в школе Добра!

Софи не могла смириться с запахом этого места. Продвигаясь вперёд вместе со всеми, она задыхалась от вони немытых тел, заплесневелого камня и волчьих шкур. Софи поднялась на цыпочки, чтобы хоть так разглядеть, куда же они идут, но увидела лишь бесконечный парад уродов. Другие ученики бросали на неё злобные взгляды, но она отвечала лишь самой приветливой улыбкой – на случай, если это просто проверка. Это же в самом деле проверка, или ошибка, или шутка, или… что-то.

Она повернулась к серому волку:

– Я не ставлю под сомнение ваши полномочия, но всё-таки – нельзя ли мне увидеть Директора школы? Мне кажется, он…

Волк зарычал на неё, обдав брызгами слюны. Софи решила не продолжать разговор.

Вместе с остальными она прошла в глубокий вестибюль, откуда расходились три чёрные кривые лестницы. На одной, с резными чудовищами, красовалась надпись КОВАРСТВО, на другой, украшенной пауками, – ОБМАН, а на третьей, со змеями, – ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Стены вокруг лестниц были увешаны картинами с разноцветными рамами. В каждой раме был портрет ребёнка, а рядом – иллюстрация из сказки: кем ученик стал после окончания школы. В золотой раме висел портрет маленькой тщедушной девочки, а рядом – великолепная картина, где она предстала в виде отвратительной ведьмы, которая стояла над девушкой, спящей мёртвым сном. Под двумя картинами располагалась золотая табличка:

В следующей золотой раме она увидела ухмыляющегося мальчишку с густыми сросшимися бровями, а рядом – его же, только взрослого, держащего нож у горла женщины:

Чуть ниже Дрогана располагалась серебряная рама с худеньким светловолосым мальчиком, который превратился в одного из дюжины людоедов, разоривших деревню:

А потом Софи увидела полусгнившую бронзовую раму в самом низу; там был портрет маленького лысого мальчика с перепуганными глазами. Она знала этого мальчика. Его звали Бэйн. Он перекусал всех красивых девочек в Гавальдоне, прежде чем его похитили четыре года назад. Но рядом с портретом Бэйна не было никакой иллюстрации – лишь заржавевшая табличка с надписью:

Софи посмотрела на перепуганное лицо Бэйна, и у неё засосало под ложечкой. Что с ним произошло? Она посмотрела на тысячи золотых, серебряных и бронзовых рам, покрывавших каждый дюйм большого зала: ведьмы, убивающие принцев; великаны, поедающие людей; демоны, поджигающие детей; отвратительные людоеды, жуткие горгоны, всадники без головы, безжалостные морские чудовища. Когда-то – нескладные подростки, а теперь – воплощения абсолютного зла. Даже злодеи, которые умерли страшной смертью – Румпельштильцхен, Великан из «Джека и бобового стебля», Волк из «Красной Шапочки» – изображались в моменты наивысшего торжества, словно именно они победили в своих сказках. У Софи снова похолодело в животе, когда она заметила, что другие дети разглядывают портреты в немом восторге, и осознала, что стоит в одном ряду с будущими убийцами и чудовищами.