ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

На следующий день министр юстиции Палмер отправился в конгресс и попросил денег и новых законов, чтобы остановить «красных» и радикалов. Он предупредил, что следующие атаки могут произойти в течение дней или недель, возможно, 4 июля. Он уже начал видеть растущий всемирный заговор коммунистов и обычных мошенников, «салонных социалистов» и сексуальных извращенцев — «массовое объединение преступников всего мира с целью свергнуть приличия частной жизни»[37]. Он рассматривал взрыв своего дома как более чем ясный знак того, что «пламя революции охватывает каждое учреждение закона и порядка» в Америке, «лижет алтари церквей, проникает в школьные колокольни, заползает в священные углы американских домов».

17 июня Палмер и Флинн встретились в министерстве юстиции с группой помощников. Они вышли, чтобы объявить, что Бюро расследований незамедлительно устроит облаву на террористов. Флинн был убежден, что нападения — дело рук русских большевиков.

Шесть дней спустя сотрудники Бюро допросили Луиджи Галлеани, который сидел в камере предварительного содержания на Оленьем острове в Бостонской гавани в ожидании депортации. Они ничего от него не узнали. На следующее утро он уже плыл на корабле в Италию, чтобы никогда больше не ступить на землю Америки. Галлеани и его банде анархистов так и не было предъявлено обвинение; расследование тянулось двадцать пять лет и ни к чему не привело. Его последователи вскоре снова нанесут удар, совершив крупнейшее террористическое нападение, которое когда-либо видела Америка.

«Тайные агентства, внедренные повсюду»

Два корабля шли через Атлантический океан. Один увозил из Америки Галлеани, другой вез президента на родину.

8 июля Вудро Вильсон возвратился в Соединенные Штаты после пяти месяцев тщетных усилий создать Лигу Наций. Его видение мира во всем мире ускользало и исчезало, как океанские волны. Он получил слабую поддержку от союзников Америки в войне. В сенате Соединенных Штатов рос презрительный (пренебрежительный, насмешливый) настрой. Вскоре Вильсон отправился по стране, ведя избирательную кампанию и доводя свои аргументы (основные идеи) до населения. В 1919 году не было государственных радиостанций; президент должен был лично выступать со своими обращениями. Он проехал свыше 8 тысяч миль по железной дороге, выступив с сорока речами в пятнадцати штатах.

Президент появлялся, как предсказатель Страшного суда. Хрипящий, кашляющий, с двоящимся зрением, измученный головными болями, Вильсон рисовал американскому народу картину апокалипсиса. Он пророчил стране и миру постоянную угрозу войны. Он говорил о русской революции так, словно она была огромным облаком смертельного газа, плывущим через Атлантику и несущим Америке «яд массовых беспорядков, бунта и хаоса»[38].

«Мои уважаемые сограждане, неужели вы в самом деле думаете, что этот яд не проник в вены нашего свободного народа? — вопрошал президент. — В Америке люди спокойно смотрят вам в лицо и говорят, что они за такую революцию, тогда как такая революция означает власть террора». Без мира «этот яд будет постоянно распространяться все быстрее и быстрее до тех пор, пока наша любимая страна не придет в смятение и не изменится от него в худшую сторону».

Он предостерегал, что Соединенным Штатам нужно быть готовыми воевать «в любой части мира, где опасность войны представляет собой угрозу». Враги Соединенных Штатов дремать не будут: «Вы должны следить за ними с помощью тайных агентств, внедренных повсюду». Государству придется держать огромную регулярную армию и флот в состоянии постоянной высокой боевой готовности.

«И это нельзя делать в ходе свободной дискуссии, — говорил президент. — Это нельзя делать путем общественного обсуждения. Планы должны храниться в секрете. Знания должны накапливаться системой, которую мы осудили, потому что мы назвали ее шпионской. Более вежливые люди называют ее разведывательной».

Пока президент проводил агитационную поездку по Великим Равнинам, в Вашингтоне обретала форму новая разведывательная система Соединенных Штатов.

«Когда настанет время революции»

1 августа 1919 года министр юстиции поручил Дж. Эдгару Гуверу разрушить коммунистический заговор против Соединенных Штатов. Он сразу же почувствовал симпатию к Гуверу, чья неутомимая работа получила высокую оценку его начальства в министерстве юстиции.

Как новый начальник отдела по борьбе с радикалами, Гувер имел под своим началом шестьдесят одного агента Бюро расследований и тридцать пять осведомителей под прикрытием[39]. Он начал заполнять папки Бюро информацией от военной разведки, Госдепа, Секретной службы. Он заручился поддержкой иммиграционной и паспортной служб, почтмейстеров, комиссаров полиции, частных детективов и членов «комитета бдительности». Команды домушников[40]и взломщиков сейфов из Бюро и департамента морской разведки проникали в иностранные посольства и консульства, чтобы украсть коды и шифры.

Он пользовался данной ему властью как магнитом, собирая воедино фрагменты секретной информации, рассеянной в правительственных учреждениях, создавая засекреченные дела против десятков тысяч людей, подозреваемых в политической неблагонадежности. Американцы в равной степени с иностранцами могли оказаться в списке врагов, составленном Гувером, посетив политический митинг вместе с осведомителем или подписавшись на одну из 222 радикальных иностранных газет, издававшихся в Соединенных Штатах.

Хранилище секретов, созданное Гувером, составило основу первичной системы центральной разведки. За три месяца после принятия должности он проверил досье на более чем 60 тысяч человек. Бюро сформировало по крайней мере столько же досье на места, где эти люди собирались, издания, которые они читали, и политические группировки, в которые они вступали. Каждый из этих людей должен был быть оценен как потенциальная угроза национальной безопасности. Каждый мог играть какую-то роль в тайном подполье, быть закамуфлированным бойцом «безумного марша красного фашизма»[41], как его стал называть Гувер, с целью создания Советской Америки.