Хозяйка колодца - Татьяна Корсакова

– Велел извиниться и целовать пальчики, обещал скоро быть. – Борейша посмотрел на часы. – Без четверти восемь, ждать осталось недолго.

Так, перебрасываясь вежливыми и ничего не значащими фразами, они прошли в сад. Этот сад тоже был яблоневым, но, в отличие от своего дикого собрата, казался нарядным и радостным. Стол был накрыт посреди изумрудно-зеленого газона. В сторонке стоял столик с напитками и закусками. К нему и увлек Борейша, деловито и очень сноровисто разливая по бокалам французское шампанское. Но отведать шампанского они не успели: со стороны дома вдруг послышались громкие голоса.

– А вот и Влас Палыч собственной персоной, – сообщил Борейша. – И, надо думать, не один, а с Яковом Семеновичем.

– Хлебников, глава местного сельсовета, – шепотом пояснил Савельев. – Тот еще жук. Все у него вот тут, – он сжал кулак, – весь Правый берег.

Голоса, зычные, азартные, тем временем становились все громче, и через пару секунд на лужайку вышли двое весьма колоритных мужчин. Первый, крепкий, дородный, с широкими плечами и густой, хоть и совершенно седой шевелюрой, был одет в дорогой костюм, сидящий на нем с той элегантной небрежностью, которая выдает руку высококлассного портного. Верхняя пуговица сорочки была расстегнута, а узел галстука ослаблен. Левой рукой мужчина опирался на трость, а правой активно жестикулировал, споря о чем-то со своим визави, невысоким, лысым мужиком с вислыми казацкими усами. Одет мужик был по-совдэповски незатейливо, в черные брюки, сильно запылившиеся снизу, и белую рубаху с короткими рукавами. Рубаха была изрядно мятой, расходилась на упитанном пузе, норовила выбиться из-под потертого ремня. Под мышкой он держал потрепанный кожаный портфель, который то и дело поправлял свободной рукой.

– …А я, Влас Палыч, продолжаю утверждать, что эти ваши доильные роботы русскому человеку без надобности. Где это видано, чтобы коров роботы доили?!

– В Голландии, дорогой мой Яков Семенович, – возражал седовласый, в котором Морган и Сотник сразу признали Яриго. – В Голландии коров доят именно роботы. Сканируют буренок, проводят химический анализ молока, а при необходимости даже помещают в карантин.

– А цена? – Хлебников хлопнул себя ладонью по лысине. – Да не окупятся ваши роботы ни в жизнь!

– Посмотрим, – сказал Яриго успокаивающим тоном и тут же улыбнулся замершим в ожидании гостям: – Друзья, простите великодушно за опоздание! Дела, будь они неладны! – он покаянно покачал головой. – Но готов искупить. Приложу к этому все усилия.

– Да вы и не опоздали вовсе, Влас. – Улыбка Агаты сделалась ослепительной, пашмина, словно невзначай, соскользнула с точеных плеч. – Но мы уже начали скучать, – добавила она как-то по-особенному интимно.

– Преступление! – Яриго порывисто шагнул ей навстречу, склонился в поцелуе над протянутой ручкой. – Такая прелестная дама не должна скучать. Агата, вы божественны!

– А вы, как обычно, весьма галантны. – Агата хотела было еще что-то добавить, но Яриго уже переключился на других гостей: пожал руку Глебу, по-свойски кивнул Савельеву и Борейше, а потом всем корпусом развернулся к ним с Сотником.

– До чего же приятно видеть в бизнесе молодых и хватких! – его холеное, загорелое лицо расплылось в радушной улыбке. – Всегда говорил и не устану повторять: будущее за молодыми, а мы, старые зубры, если хотим удержаться на плаву, должны брать с них пример. Приветствую, ребята! – Его рукопожатие было по-медвежьи сильным, как будто таким образом он проверял их на крепость. Наверное, первый тест они прошли, потому что Яриго удовлетворенно кивнул, по-отечески похлопал каждого из них по плечу и тут же отмахнулся от благодарственной речи Сотника:

– Не нужно, Алексей! У нас тут все по-домашнему. Узкий круг, все свои. Без официоза и никому не нужного пафоса. Сегодня отдыхаем и веселимся, отринув все заботы. Считайте это моей стариковской блажью. А вот завтра, – он окинул их с Сотником испытывающим взглядом, – а вот завтра вам предстоит увидеть мою темную сторону.

– Влас, разве же у вас есть темная сторона? – спросила Агата очень серьезно, без доли женского кокетства.

– У каждого человека есть темная сторона, моя прекрасная Агата. Человеческая душа – это бездонный колодец. Никогда не узнать ни меры ее добродетели, ни меры ее подлости.

– Что-то вас на философию потянуло, Влас Палыч, – усмехнулся Хлебников. – Уж не с голодухи ли? – Он обвел страждущим взглядом накрытый стол. – Не пора ли нам наконец отдать должное таланту вашей Валентины?

Прежде чем ответить, Яриго на секунду задумался.

– Не хватает еще одной нимфы, – сказал с улыбкой.

– А эту нимфу вечно приходится догонять и ловить, – усмехнулся в усы Хлебников. – Такая вся деловая, фу-ты ну-ты! Особенно после вашего подарочка.

– Так это же не персонально ей подарочек, а всему коллективу.

– Ой, не смешите меня, Влас Палыч! Там того коллектива – три калеки. Марьяна одна за всех пашет.

– Вот потому, что одна за всех, я и принял такое решение. Участок у нее большой, пешком не находишься, – Яриго развел руками.

Морган с Сотником переглянулись. Вот, значит, какую нимфу ожидает хозяин вечеринки. Вот, значит, откуда у нее мотоцикл. Миллионер и меценат облагодетельствовал.

– А форма одежды у нее теперь какая из-за этого вашего подарочка? – продолжал бубнить Хлебников. – Я так понимаю, медичка должна быть как на картинке: халатик беленький, шапочка накрахмаленная, туфельки-чулочки. А Марьяна наша что? А Марьяна наша как пацанка: джинсы, куртка, боты на тракторном ходу. Бандит с большой дороги, а не доктор.

– А вот тут, Яков Семенович, я с вами не соглашусь. – Яриго смотрел поверх головы Хлебникова на дорожку, и улыбка у него сделалась что у того Чеширского кота. – Не всегда боты на тракторном ходу. Отнюдь…

Морган обернулся, уже зная, кого увидит.

По дорожке стремительным шагом, ловко балансируя на высоких каблуках, шла их давешняя знакомая, Марьяна Васильевна. И одета она была вовсе не в джинсы, а в элегантное коктейльное платье. И хвост свой распустила, и веснушки запудрила, а губы, наоборот, накрасила. Пожалуй, доведись им встретиться при других обстоятельствах, Морган не преминул бы за ней приударить, но в памяти еще был свеж недавний инцидент, и должного впечатления эта сельская красотка на него не произвела.

– Добрый вечер! – Марьяна помахала рукой, приветствуя сразу всю честную компанию. – Извините за опоздание.

Как успел заметить Морган, на ее появление все отреагировали по-разному. Глеб, до этого расслабленно-ленивый, подобрался, как тигр перед прыжком. Даже во взгляде его появилось что-то звериное. Его маменька появление еще одной нимфы проигнорировала. Оно и понятно: две нимфы на одной вечеринке – это уже явный дисбаланс. Савельев по-дружески улыбался, а Борейша смотрел на гостью с приветливым любопытством. И только Хлебников продолжал хмурить кустистые брови, но было очевидно, что неудовольствие его напускное, скорее для проформы и острастки.