Наука убийства - Стив Айлетт

— Я чувствую себя страннее полнощёкого сына Годзиллы, — сказал Бенни, проглатывая звуки. — Кажется, я сейчас сблюю.

— Тогда иди блевать на стрелков, Бенни, — нашем ребятам пригодится любая помощь. А эти ракушки пасты похожи на увеличенных навозных жуков — унеси их отсюда.

Бенни вывалился из фургона, зажимая рот.

— Хранилище работает на часовом замке, мистер Блинк, — продолжил Тредвел. — Я думаю, вор создал незаконную складку.

— Это нарушение времени, — пробурчал Спектр, косясь на застывшее изображение мужика в чёрном, сующего книгу в штаны. — И я знаю этого парня.

Бенни, глубоко вдыхая, брёл по полю пепла. Кислотные осы роились по ту сторону его глаз, высасывая через соломинку мозг. Он чувствовал потребность отправиться в далёкое далёко с какой-нибудь целью.

За сценой осады улица по улице рассыпались веснушки огней молотова и хэллоуинские клетки рёбер.

Осколки светлячков грели его лицо. Выстрелы и крики остались вдали, Бенни приближался к остову умирающей машины. Это было жёлтое такси, усеянное щитками и железнодорожными демпферами, которые его не спасли. Издырявленная пулями и горящая изнутри, машина мерцала, как звёздное небо.

Во внезапно налетевшей вспышке памяти Бенни в Молоте сидел связанный в BP машине, стробировал неон, и голос давал ему указания.

Вернувшись в сейчас, он вытряс воспоминания из звенящей головы. Сказал себе, что это остаточный эффект наркотиков, возможность, с которой он согласился, став копом. Больше он не может доверять показаниям своих чувств.

Бенни повернул назад к стрельбе, нащупывая отсутствующий пистолет и пытаясь вспомнить политику братства. Фундаменталистские поступки официально одобряются — было обосновано, что мучения ценнее, чем опиаты, потому что их можно употреблять и злоупотреблять одновременно, а наркотиком можно лишь злоупотреблять, отказываясь ценить его. Или был и другой путь? Идея сломалась как кость, больно и бессмысленно.

От раздумий у него носом потекла кровь. Запрокинув голову, он увидел, как что-то происходит за углом Высотки Торговой Улицы, вдали от поля боя. На четвёртом этаже открылся люк и что-то выпучилось оттуда в темноту. Восемь Гитлеров, три Наполеона и Мао явили свои лики и полетели вверх, как гроздь мыльных пузырей. Под ними висели Энтропийный Малыш и хихикающая женщина.

Бенни склонился, перегнувшись, потом снова посмотрел вверх — Малыш тоже смеялся, лицо его превратилось в зубастую гримасу, пока он поднимался, и наконец был пожран небом. Выслушав за свою жизнь бесчисленное количество предупреждений не ходить лёгкими путями, Малыш ушёл через окно.

— Вот провод на мистера Данте Хинтона Локтя, опьянил Спектр, листая файл. — Национальность: улиноид. Гандикап: белый. Религия: фетиш-ортодокс. Взвешивался в двадцать пять лет. Отец погиб в несчастном случае при голосовании. Мать пропала, предположительно освежёвана и засолена. Локоть бежал в Наш Прекрасный Штат после преступления личности, в возрасте пятнадцати лет. Слышали, что он описывает Президента как «объект охоты». Ваши материалы — в Тараканьем Развороте, метаболики, выступал против отказа от приватности. Первое местное преступление — в восемнадцать. Использовал муляж пистолета, чтобы украсть муляж спортивной машины и испытать муляж раскаяния. Срок в муниципальном загоне.

— Пока ванильные преступления, Гарпыч, — пролепетал Блинк с лицом, омрачённым слоёным пирожком. — Неизвестность убивает меня.

— Занялся постановочными работами. Расстреливал из высоконапорного водомёта собрание поющих горлом дьяволистов, задушил форель с выпученными глазами через интернет, мычал зажигательную чушь съёжившейся монашке. Врывался в дома на Цепной Улице и вызывал копов, чтобы обитателей арестовывали за ограбление.

— Точно, — засмеялся Блинк. — Помню этого пария — высокий такой? И старики почти отправились на электрический стул, но что-то помешало.

— Это были твои родители, Генри.

— А, точно, понял, — и что шьют этому приколисту? Ты говоришь, он мастер-вор, упавший с кристально чистого неба?

— Когда он съехал с вашего, ребята, заведения, он глубоко погряз в контрабанде данных — факты, Гамета, Вордил, такие дела. Но мало того, Генри. Прерывистый союз с оружейным маньяком Финдли Тазом по кличке Энтропийный Малыш. Другие известные подельники — калибретрикс Роза Контроль, разъёмник Ореховый Ограничитель, цифровой приколист Загрузка Джонс. Обычные поганомозглые — свалочное поколение, криминальный дизайнер, концепция ужаса, что нельзя ни оправдать, ни препарировать. Представьте, каково, когда подобный мозг запрятан под вашими волосами.

— Уж простите меня, я собью слезу со своего глаза, — сказал Блинк. — Кидайтесь на меня, коли я произнесу случайную фразу, Спектр, но по вашим словам этот полунескладёха несётся диким кабаном по мирозданию с единственным мотивом — халявным и щедрым стремлением творить зло.

Спектр попросил бы Блинка описать идею более детально, но знал, что больше деталей в идее не было.

— Раз уж ты так говоришь, Генри.

— Разве это я? Любой с сегментированным позвоночником сказал бы то же самое. Теперь этот парень, Дэнни, слава ему, уже отсидел в нашем искажённом метрополисе, так что постановочное преступление отправит его на Свалку Олимп при удобной и угодной возможности. И, клянусь богом, я сделаю так, чтобы преступление соответствовало наказанию, даже если придётся совершать его самому.

— Придётся плотно заняться подготовкой, — сказал Тредвел Подследственный, который во время обзора статей сидел в углу и читал при свете собственной ничтожности.

Блинк внезапно повёл глазами, но промолчал.

Спектр почувствовал смущение от необходимости обратиться к младшему офицеру.

— Со всем должным уважением, э, Тредвел, Локоть или мёртв, или в здании, и видеосканирование поймало парня, словно змею, глотающую корову.

— Полагаю, это эквивалентно спору, мистер Спектр, но вы сами признали, что тут нарушение времени. Думаю, Локоть знал о сопутствующих опасностях и принял меры предосторожности. Но поскольку возможность нарушений времени официально отрицается, вам придётся провентилировать любого, кто переживёт процедуру, прежде чем он проболтается в комнате судо-ложества.

Подследственный вернулся к «Горну Нарушителей Досрочного Освобождения».

Не найдясь с ответом, Спектр решил замять тему:

— Не переживай, Генри. По сути, мы можем зачитать обвинения, когда он будет в наручниках, — он украсит верхушку Свалки, как вишенка ангельский бисквит. Тавронаручники активно использовались полицией — их подключали к нейроспецифичиым электродам, влияющим на височные доли, и те, единожды закреплённые, убеждали заключённого в виновности независимо от его деяний. Оказавшись в наручниках, человек безвозвратно попадал во власть копов.

— Если он будет мёртв, меня не волнует прелюдия, — громыхнул Блинк, раскуривая сигару. — А теперь пошли отсюда, будем затыкать течь. Кстати, Тредвел…