Моменты счастья - Алекс Дубас

Мой момент счастья бывает, когда я напишу много. К примеру: я все лето сидел в Одессе и писал, а потом мы сели на баржу, которая стояла под Одессой на Истре. На барже стял длинный стол, человек на сорок-пятьдесят. Там были остановки такие как шашлык, раки, уха… Я читаю, баржа идет, рулевой-матершинник управляет… Точнее – толкает катером, он поворачивает баржу, только когда она стукнется о берег. Удар – поворот, удар – поворот, вот так и управляет. И вот он, момент счастья. Когда я написал и ни разу еще не пробовал читать, и на этой барже слышу хохот, слышу понимание, у кого-то слеза, кто-то замолчал, удар, поворот, я снова читаю… И потом мы выходим и выпиваем на берегу. И чем-то закусываем. А потом движемся дальше – вот это для меня был момент счастья. Конец лета – середина сентября, баржа, толкаемая катером.

Иду с Белорусского вокзала – проводила его на аэро- экспресс. Он улетает в Архангельск. Последние два года мы жили в разных городах. Я узнала о другой женщине, у нас все закончилось. И вот он в командировке. Есть шанс посмотреть на него. Посмотрела. И увидела, что какое-то время моим он все-таки был. Странное счастье. Но – мое.

Май 2010 года. Стою в аэропорту Домодедово, жду, когда прилетит мои муж и сын. Я не видела их два месяца. И вот он выходит, маленький (ему четыре года), в белой футболке, весь в пятнах от сока и шоколадок. Я так его люблю! Он сначала стесняется меня, но идет на руки. Дарю ему мячик с динозавром, и мы играем прямо в аэропорту. А потом едем в метро, и он уже не слезает у меня с рук, и мы целуемся и целуемся.

А почему не сейчас? Вот я пришел на обед домой, с работы, где все хорошо и душевно, где море улыбок, дома тепло и хорошо, мой рыжий кот сидит неподалеку и, жмурясь, зорко глядит, чтобы я не исчез из его поля зрения, а я наливаю кофе, мешаю сахар, делаю глоток, глянув в окно, за которым шумят машины, белеет выпавший этой ночью снег; приоткрыв форточку, я вдыхаю морозный воздух и гляжу на размеренную неторопливую жизнь за окном.

Всегда так бывает, иногда жизнь кипит – сигналы, шум, торопящиеся фигуры, сутолока, а иногда тихо, слово в замедленном кино, сейчас именно такой момент… Хорошо.

Солнечный май 2008 года, я еду в маршрутке на работу, настроение мерзкое из-за каких-то проблем, слушаю музыку и стараюсь не смотреть на других людей. Поднимаю глаза случайно: напротив сидит молодая беременная девушка, смотрит в окно и улыбается просто так. И счастье мое было настолько сильным и концентрированным, что больше я такого не чувствовал никогда.

Поздняя весна или уже даже раннее лето. Мы с моей лучшей подружкой Сашкой, две здоровые уже, в общем-то, дылды, сдали ужасный выпускной экзамен по физике и широченными шагами идем, нет, даже скачем вниз по улице, подальше от школы, навстречу свободе, и громко поем на два голоса веселую бесшабашную песню. Идущие навстречу люди не могут не улыбаться во весь рот, глядя на нашу парочку великовозрастных идиоток. Солнце светит, мы абсолютно счастливы, мы уверены, что у нас огромная и долгая жизнь.

Октябрь 2010 года. Я очень долго ждала любовь и долго была одна… А сейчас мы вместе с ним уже четыре месяца, он обнимает меня крепко-крепко и кружит по комнате в нашей будущей квартире. И в этот момент я знаю точно, что он любит меня, а я его, и это серьезно и, наверное, на всю жизнь. Он говорит, что хочет первой дочку. А я ему бесконечно верю.

Сегодня я заказала маме цветы с курьерской доставкой в Березники (это маленький город в Пермском крае, откуда я родом). Шампанское, большой букет и открытку. Мама позвонила вечером и плакала в трубку от счастья.

– Мам, ну чего ты, не плакай.

– Ты была права. Ты все равно рядом. Даже когда в Москве. Машка… мне никогда же не дарили вот таких цветов с курьером… Это же… как в кино прямо!

– Как в кино, мамка, да.

– У меня даже вазы такой большой нет!

…И она что-то еще говорила про шампанское и про то, что Варя уже съела половину конфет. А я улыбалась и тоже растирала по глазам слезинки, радуясь тому, что за тысячу с лишним километров отсюда мама стоит в центре гостиной с открыткой, в углу которой значится: «Твоя бесстыжка». И я так счастлива, что сделала счастливой ее.

Зима две тысячи какого-то года. Мы ехали в махонькое село в Карпатах почти весь день. Сначала был ночной поезд, потом автобус. Потом часов пять тряслись вдвоем в холодной, ужасно грязной электричке. Отмерзло все. От холода невозможно было заснуть. Мы пили виски, согретые телом мужчины, и играли в города. В село приехали уже ночью. И когда я вышла из машины и посмотрела вверх, над нами было небо. Нет, не так. Над нами было Небо. Я никогда не видела настолько низкого неба с таким невероятным количеством звезд. И они были низко, и они были сказочно яркими. И они падали, медленно рассекая небо серебряной линией. А на земле искрился снег. И я была счастлива. И я чувствовала себя частицей чего-то великого.

Я была счастлива несколько часов назад.

Для меня вера – внутри, и я, к своему стыду, очень редко бываю в храме. Но как и со всеми: когда плохо, когда не знаешь, что впереди, – ноги сами ведут тебя.

Несколько недель назад, слушая мою безнадегу, моя знакомая сказала: «Сходи к Матроне, станет легче… правда». Я долго собиралась, сегодня встала и поехала прямо с раннего с утра в монастырь. Приехав, поняла, что что-то необычное происходит. Дальше все было стремительно: я узнала, что сегодня ее день рождения (опять же, к стыду, я не знала этого и просто сегодня решила пойти), затем узнала, что скоро приедет Патриарх. Просто стояла там несколько часов… думала о своем, чего ждала – не знаю. Приехал Патриарх, проходил по живому коридору, я видела его в первый раз в своей жизни… В полуметре от себя! Он повернул голову и перекрестил меня… От неожиданности, от всех этих совпадений ноги подкосились и я точно почувствовала: «Все у меня будет хорошо».

Иду домой… ноябрь, холод, а в душе тепло… и слезы градом, сама не знаю почему, просто полились – и не остановить, да я и отпустила попытки остановить… Сегодня я точно счастлива.

Сейчас лето 2008 года. Я иду по набережной Сены и смотрю на художников. Они улыбаются и кивают: «Бонжур, мадемуазель». Я подбираю с земли листок платана, и он кажется мне прекраснее всех цветов на свете. Какой-то продавец сувениров спрашивает меня, откуда я, смеется, вдруг обнимает и дарит маленькую эйфелеву башенку, такой брелок, который все тащат из Парижа. Я улыбаюсь ему в ответ. Я счастлива.