Как общаться с солнечными детьми? - Михаил Комлев

Мне с трудностями в обществе сталкиваться не приходится. Когда мы куда-то приходим, нас принимают с радостью, стараются угостить и сказать добрые слова. Мы не те люди, которые могут рассказать о негативе на личном примере. Но о негативе мы все-таки знаем немало. Многие родители до сих пор стараются своих детей изолировать. И если ребенок с синдромом Дауна приходит в песочницу, другие родители стараются увести своих детей. Некоторые не хотят учиться в классе или быть в группе в детском саду, где есть такой ребенок. Это бывает, хотя не так часто, как раньше. После рождения Семена многое поменялось в отношении к людям с особенностями. Стали обращать внимание на инклюзивное образование, даже президент поднимал эту тему, и эта система постепенно внедряется. И сейчас очень многие хотят, чтобы их дети общались с теми, у кого синдром Дауна, чтобы учились у них доброте и открытости.

На счету Семена уже десятки спасенных жизней: десятки людей не сделали аборты, потому что узнали о нем, увидели его в соцсетях, общались со мной или Сашей. У каждой женщины есть право самой принять решение, особенно с учетом того, что папы часто убегают от проблем, уходят из семьи, и все ложится на плечи матерей, которые не могут сами обеспечить детей. Поэтому многие женщины ориентируются на мнение своих мужчин, которые говорят: «Этого ребенка нам не надо, давай родим следующего». Тут нужна отдельная беседа с мужчинами. Когда на мои встречи приходят полные семьи, где есть папы, это очень радует. Бывает такое, что в каком-то городе все семьи приходят с папами, и тогда я просто ликую. Когда я получила информацию о нашем будущем ребенке, Саша меня поддержал, и мы просто закрыли эту тему. Другой, даже очень хороший муж, все равно весь оставшийся срок беременности напоминал бы о том, что нас ждет. А Саша не стал этого делать.

С самого начала мы встречались с другими родителями, виделись с ними в «Даунсайд Ап». Потом я стала встречаться с родителями во время гастролей. Во многих городах есть «солнечные» организации. Они устраивают выставки, делают фотокалендари, спектакли. И зная о том, что я туда еду, руководители организации связываются со мной и говорят, что хотели бы встретиться. Я, как правило, приглашаю их перед спектаклем в театр, мы встречаемся в фойе или в кафе. Мы приглашаем туда журналистов, я приношу сладости, они тоже приносят угощение, мы фотографируемся, я рассказываю о важных вещах. Когда нас пригласили сниматься в программе «Пока все дома», которую ведет Тимур Кизяков, было обязательное условие, чтобы был усыновлен ребенок с синдромом Дауна. И впервые в истории передачи, которая идет более тридцати лет, был усыновлен такой ребенок. А при повторе этого выпуска показали уже другого ребенка, и его тоже усыновили. Об этом я рассказываю во время встреч с родителями. Рассказываю и о других вещах: например, о том, как мы попробовали иппотерапию, дельфинотерапию. У людей возникают какие-то вопросы: «А что вы едите? а как боретесь с вирусами?». Часто приходят мамы, расстроенные и неуверенные в себе. И моя основная задача – вселить уверенность в этих людей. Я всегда говорю, чтобы они не сравнивали развитие своих детей с успехами других. Наш ребенок самый лучший и самый любимый. Мы на этой земле для того, чтобы сделать своего ребенка счастливым. Я считаю, что Семен – один из самых счастливых детей на свете, и мы для этого делаем все. И дело не в том, что мы одеваем его в лучшие наряды и возим на лучшие моря, а в том, что даем ему тепло, окружаем его хорошими людьми, хорошей музыкой, светлыми вещами, ездим любоваться на животных. В этом наша миссия – сделать Сему счастливым и по возможности прибавить счастья другим детям и людям с синдромом Дауна. Сегодня Сема – мамино счастье, я просто не могу без него. Папа даже ругается на нас: «Хватит целоваться, хватит обниматься!».

В будущем я вижу Сему творческим человеком. Скорее всего, он будет артистом. Он очень артистичный, эмоциональный, и в этом направлении он будет развиваться и совершенствоваться. Он любит танцевать, но танцором вряд ли станет. Я думаю, он будет актером.

Конечно, многих волнуют вопросы инклюзивного образования, многие жалуются на то, что их детей пытаются выжить из садика. Тогда приходится звонить в эти садики, разговаривать с директорами. В один день все измениться не может. То, что существовало в нашей стране десятилетиями, не может исчезнуть в один миг, по мановению волшебной палочки.

Другим родителям «солнечных» детей я посоветую не слушать все то плохое, что им будут говорить. До сих пор в соцсетях проскальзывают злобные комментарии. За нас заступаются читатели, но в жизни обычных людей нет такой мощной защиты. Родители сами должны защитить себя и своего ребенка. Поэтому нужно быть уверенными в себе, в том, что ваш ребенок самый лучший, что вы им гордитесь. В каждом ребенке всегда есть что-то такое, чем можно гордиться, и надо найти таких черт как можно больше.

Если бы я сегодня забеременела и узнала, что у меня родится «солнечный» малыш, я бы, безусловно, его родила. Я бы даже, наверное, пожалела, если бы у меня родился обычный малыш. Я бы столько в этой жизни не узнала, не поняла, столько не сделала хорошего! Я рада, что у меня есть мой Сема. Это то, ради чего я появилась на свет.

На сегодняшний день Андрей завоевал более 150 медалей разного достоинства по спортивной гимнастике. Он участвовал в трёх Специальных Олимпиадах, где завоевал 16 золотых медалей. В 2012 году на Чемпионате Мира по спортивной гимнастике среди спортсменов с синдромом Дауна в Великобритании из 7 возможных завоевал 7 золотых медалей. В 2015 году на Чемпионате Мира для лиц с Синдромом Дауна в Италии г. Мортара Андрей завоевал золото в многоборье.

Сейчас Андрей готовится к Чемпионату Европы и мечтает поехать на свою четвертую Олимпиаду в 2019 году, чтобы завоевать золотую медаль.

Андрей родился 1986 году. Вся моя жизнь после рождения сына превратилась в борьбу.

В роддоме детский врач мне, неподготовленному человеку, сразу рассказала о синдроме Дауна следующее: это глубокая умственная отсталость, плохая выживаемость (в первый год жизни умирает 60 % детей), ребенок ничего не понимает и никогда не поймет. Вывод был такой: ребенок неперспективный и нужно от него отказаться.

После рождения прошло двое суток, и все это время я не видела малыша. По моему требованию Андрея принесли: на мой взгляд, это был обычный ребенок, с руками и ногами, и я не могла поверить, что с ним что-то не так. В то время я ничего не знала о том, что такое «синдром Дауна», никогда не видела таких людей.

Через два дня после того, как Андрея забрали домой, у него обнаружилась желтуха новорожденного. Тут и началось все то, что нам обещали. Когда участковый детский врач увидела малыша, она, не стесняясь в выражениях, сказала, что лучше бы он умер. Говорила она это как бы из сочувствия к нашей семье, из лучших побуждений.

В больнице, куда мы попали с желтухой новорожденного, лечащий врач и завотделением еще раз объяснили мне, что такое синдром Дауна: ребенок неперспективный, необучаемый, у таких детей плохая выживаемость, поэтому Андрей должен жить в специальной среде – в детдоме.

У меня все это время теплилась надежда, что у Андрея нет этого страшного диагноза, и я с замиранием сердца ждала результата анализов. И вот мне бесцеремонно сообщили о результате… Я даже не помню точно, что произошло потом. У меня был сердечный приступ, и я оказалась в палате без Андрея, его положили в отдельный бокс.