Уинстон Черчилль. Власть воображения - Франсуа Керсоди

Как и в Хэрроу, у молодого Уинстона в то же время была масса других занятий: он читает все газеты, следит за перипетиями парламентской жизни, делает крупные ставки на скачках, постоянно пишет отцу с матерью, стараясь вызвать интерес к себе, прилежно посещает мюзик-холлы, выступает с первой публичной речью (в защиту проституции во имя свобод!), часто появляется на светских приемах и вечно оказывается на мели… Как и в Хэрроу, у него множество проблем со здоровьем: ужасные зубные боли, не дающие сомкнуть глаз по ночам, бесконечные бронхиты, осложненные чрезмерным курением, невыносимые мигрени, боли в спине – следствие частых падений с лошади, огромные волдыри, которые порой не дают сесть в седло, надоевшая грыжа и больная печень, якобы испорченная отвратительным питанием в Сандхёрсте, но явно ставшая жертвой злоупотребления алкоголем.

Следует знать все это, чтобы по достоинству оценить результаты юнкера Уинстона Черчилля по итогам первого экзамена в декабре 1893 г.: он в числе лучших, набрав 230 очков из 300 по военной администрации, 276 по военному праву и 278 по тактике… Даже его поведение признано «хорошим», правда, с замечанием «недостаточно пунктуален». От этого недостатка он так и не избавится…

Для Уинстона Черчилля, привыкшего за многие годы к роли двоечника, это окрыляющие результаты. Какими бы спартанскими ни были условия жизни в Сандхёрсте (работа по четырнадцать часов в день; минимум комфорта; отсутствие горячей воды; ужасная, даже по английским меркам, пища), избалованный сын лорда с ними превосходно свыкся, проникся уважением к армейской дисциплине и завел множество друзей. «Тяжелый, но счастливый опыт, – подведет он итог своей учебы годы спустя, пожалев только об одном: при всех своих достоинствах программа Сандхёрста не включала в себя стратегию: – На занятиях нам не дозволялось заглядывать за границы поля зрения младшего офицера, но меня иногда приглашали на обеды в школу Генерального штаба, что была от нас всего в миле. Там учились самые блестящие офицеры нашей армии, которых готовили к высшим командным должностям. Вот там оперировали дивизиями, армейскими корпусами и даже целыми армиями».

Уинстон Черчилль всю свою жизнь сожалел, что его не посчитали достаточно способным для изучения стратегии. Это сожаление впоследствии разделяли многие офицеры Генерального штаба Его Королевского Величества, сталкивавшиеся в ходе обеих мировых войн с нахрапистым подходом к вопросам высокой стратегии. Но в те далекие годы у нашего героя были другие приоритеты. Еще в первом триместре в Сандхёрсте его пригласили на обед и торжественный молебен в 4-й гусарский полк Ее Величества Королевы, командиром которого был прославленный ветеран Афганской кампании и старый друг Рэндолфа Черчилля полковник Джон Брэйбазон[21]. Престиж полковника, внимание, лестное для юнкера, отличная выправка гусар, великолепие их формы, очарование кавалерии, превосходный обед (и портвейн…) произвели сильное впечатление на молодого Уинстона. В начале 1894 г. он принимает для себя решение поступить по окончании Сандхёрста в 4-й гусарский полк, заручившись поддержкой самого полковника Брэйбазона. Увы! Рэндолф желал видеть сына пехотным офицером и уже выхлопотал у герцога Кембриджского место в его 60-м стрелковом полку. «Мне прекрасно известно, – писал лорд Рэндолф, – что Брэйбазон один из лучших солдат нашей армии, но ему не следовало сбивать с пути этого мальчика и предлагать ему поступить в 4-й гусарский». Уинстон был послушным сыном, и все осталось как прежде… на тот момент.

«Став юнкером, – вспоминал Уинстон, – я обрел в глазах отца новый престиж». И, по-видимому, это правда: лорд Рэндолф, находясь в тяжелом финансовом положении, тем не менее распорядился приобрести для Уинстона все книги, которые ему потребуются, а также оплатил дополнительные уроки верховой езды в Кимберли, которые оказались полезнее всего. Почти безропотно он оплатил бесчисленные долги сына и даже снизошел написать ему, дав несколько отцовских советов: «Много не кури, много не пей и ложись спать пораньше». Наконец, он время от времени приглашает Уинстона провести вместе уик-энды в обществе его товарищей по Консервативной партии или приятелей с ипподрома, которым он представляет сына обычно следующими словами: «Он пока еще не бог весть что, но все же славный малый».

От такой формулировки призадумаешься. Лорд Рэндолф редко упускал случай принизить своего сына, о чем свидетельствуют суровые письма: «До чего же ты глуп, что не можешь обращаться ко мне “мой дорогой отец” и снова сюсюкаешь “мой милый папочка”. Это кретинизм». Или вот: «То, что ты пишешь, просто глупо. Я верну тебе твое письмо, чтобы ты мог время от времени полюбоваться на твой тяжелый стиль второгодника». Незадолго до этого Рэндолф написал своей матери, герцогине Мальборо: «Я вам уже не раз говорил, что Уинстон никак не может претендовать на ум, знания или какую-либо способность к планомерному труду». Зная это, лучше понимаешь, что стоит за печальной констатацией сына: «Если я осмеливался хотя бы заикнуться, что между нами могли бы установиться партнерские отношения, он немедленно приходил в ярость. И когда однажды я предложил помочь его личному секретарю составить несколько писем, он бросил на меня такой взгляд, что я застыл на месте». Сложно понять почему, но Рэндолф Черчилль продолжал считать своего сына полным кретином. Однако униформа юнкера Сандхёрста производила большое впечатление в салонах, ее замечали, тогда как самого Рэндолфа – все меньше и меньше, так что он рассчитывал с ее помощью поправить свои дела.

Увы, этого было явно недостаточно, хотя еще год назад многие были убеждены, что лорд Рэндолф триумфально вернется в политику, и у них были для этого все основания: по возвращении из Южной Африки бывший лидер «четвертой партии» и глашатай «демократического торизма», казалось, обрел второе дыхание и со свойственным ему прежде красноречием и пылом обрушился на проект либералов «Гомруль»[22]. В 1894 г. победа была уже близка: старик Гладстон, признавший свое поражение после провала его проекта ирландской автономии в палате лордов, подал королеве прошение об отставке. Новым премьер-министром стал лорд Арчибальд Филипп Примроз Розбери, либерал, противник гомруля и один из самых преданных друзей Рэндолфа Черчилля. Но для последнего все было уже слишком поздно. Вот уже несколько месяцев, как его противники, равно как и политические союзники, должны были признать очевидное: лорд Рэндолф не более чем тень прежнего самого себя. Его выступления в палате общин с каждым разом становились все более невразумительными; он терял линию мысли, и под конец его уже посещали галлюцинации, он корчился в судорогах и временами впадал в безумие. Очень немногие знали истинные причины – и его сын еще менее прочих[23], – но абсолютно все не могли не заметить последствий: «И не было ни ширмы, ни ухода в тень, – печально заметил лорд Розбери, – он незаметно умирал, оставаясь на виду у всех».