Она написала любовь - Тереза Тур

Потянулся. Сделал несколько глубоких вдохов. Достал из другого сейфа — там была всего лишь цифровая комбинация — склянку с заживляющей мазью. Намазал порез, с любопытством посмотрел, как затягивается рана. Бессчетное же количество раз наблюдал. А все равно завораживает!

В принципе, он был готов выступать. И даме поможет, и сам развлечется. А то засел медведем в берлоге.

Вдруг перед глазами встало лицо Агаты. Белое. С заострившимся носом… Он представил себе, что ее достанут. Жизнь будет уходить из молодой, полной сил женщины по капле, оставляя после себя тошнотворную беспомощность. Горечь несбывшихся надежд…

«Нет!» — решил барон. Этого не будет. Он не позволит.

Канцлер решительно повернулся к сейфу. Пожалуй, он знал, какой камень подойдет под артефакт защиты. Изумруд. Насыщенно-травяного цвета. Редчайшей квадратной огранки. Кристалл, дающий хозяину защиту от злых воздействий, охраняющий от неприятностей и несчастий. Как раз то, что сейчас требовалось его гостье. И оправа под стать — заговоренная на долгую жизнь платина. Что добавить?

Артефактор даже вздрогнул, когда решился. Быстро, чтобы не передумать, достал завернутую в черный бархат «Слезу моря». Специальной зачарованной лопаткой — резала все, как масло, — отделил крошечный кусочек.

Зажег тигель, чтобы расплавить субстанцию, рожденную небом…

И вдруг вспомнил. С такой ясностью, что закололо сердце.

…Звезды всегда падают в конце лета. Когда реже, когда чаще. Небо оплакивает погибшую любовь…

Просто подставь лицо ветру. Почувствуй, как он меняется. Ты услышишь голодный рев бури, что губит вышедший в море корабль. Смотри внимательно в черный бархат небес, и увидишь, как яркая точка вспыхнет над горизонтом! Ты ослепнешь на долю секунды, и в это самое мгновение звезда стремительно упадет вниз, ледяным всполохом резанув небеса. И море — всегда оно — примет слезу в свои объятия. Утешит. Возьмет. Сохранит…

К казни все было готово.

На совесть сбитая, добротная перекладина. Две скучающие петли, покачивающиеся на морском бризе. Всполохи факелов. Жители приморского поселка, лица которых кажутся жуткими пылающими масками.

Четко выстроившаяся линия солдат.

И… двое приговоренных. Парень — молодой офицер морского флота проклятых оклеровцев. И местная девчонка. Дворянка, с идиотскими понятиями о чести и милосердии… Романтизм, будь он неладен.

Нашла на берегу вражеского офицера. Пожалела. Укрыла.

Канцлер Эрик фон Гиндельберг, решивший переночевать в этом живописном месте — на самом деле с ног валились все в его команде, — стоял спиной к толпе и приговоренным. Он смотрел на море, угадывая его очертания в чуть подсвеченной звездами темноте. Занесла же нелегкая в эту проклятую дыру!

Внезапная буря разбросала стоявшие в проливе, прикрывавшие побережье корабли. Досталось и кораблям противника, посему было объявлено двухнедельное перемирие вместе с совместной спасательной операцией.

Именно этим фактом объяснялось присутствие канцлера на побережье в районе линии Нея. Восемь лет назад здесь была высадка десанта врага. Они действовали по принципу выжженной земли. Выжженной вместе с жителями. И ненавидели их здесь — особенно вражеских моряков — люто.

Вмешаться? Или дать событиям идти своим чередом?

— Тварь! — раздались вопли. — Предательница!

Пожалуй, офицера он мог забрать достаточно безболезненно — в конце концов, перемирие было заключено…

Эрик фон Гиндельберг услышал скрип шагов по скрипучим ступеням помоста. Выдох девчонки:

— Мамочка…

С неба покатилась звезда… Расчертила небосклон и упала в море…

— Я тебя люблю! — крик парня.

Канцлер развернулся и негромко приказал:

— Довольно. Я забираю их с собой.

* * *

— Как ты думаешь, успеют они до бури? — спросил доктор Фульд, нервно потирая шрам и провожая взглядом точку, в которую превратилась уносившая влюбленных шлюпка. Волновался за юных глупцов, что ли?

— Молодой человек сказал, что должны. Он — моряк, и я склонен доверять ему в этом вопросе, — меланхолично откликнулся канцлер. — К тому же я распорядился отдать его вещи. Там неплохие артефакты.

— А будут ли они счастливы?

— Они живы. Молоды. Он поклялся отвести девушку в храм, как только они ступят на твердую землю. И я — опять же — склонен верить, что он так и сделает.

Они с доктором уже уходили, когда барона привлек странный шипящий звук. Словно море шепнуло:

— Обернись.

Эрик фон Гиндельберг развернулся…

Волна вынесла серебристо-голубой шар прямо к его ногам. «Слеза моря» — награда за спасенную любовь.

* * *

Сто ступенек вверх он преодолеет чуть позже. Надо отдохнуть. Артефактор знал, за что заплатил. Изумрудная подвеска-оберег была безупречна. Шедевр!

После чаепития с хозяином Агата уснула. Ей снились печальные звезды, нервно прочерчивающие небеса, виселица, жуткие лица в свете дрожащих факелов. Страх. Смерть. И… любовь.

— Довольно. Я забираю их с собой, — услышала она знакомый голос перед тем, как ее выбросило в реальность.

Мягкая постель. Белые чистые простыни. За окном светло, хоть и пасмурно. Агата потянулась, зевнула и быстро вскочила, чтобы одеться. Она выбрала теплую юбку и жакет. Удивилась, как все-таки точно были подобраны для нее вещи. Улыбнулась, расчесывая волосы. Захотелось увидеть строгое, как будто вечно чем-то недовольное лицо. Серые глаза.

Хозяин поместья пропал. Она даже подумала о том, чтобы объявить тревогу. Но Эльза, словно прочитав ее мысли, отрицательно покачала головой.

Агата сначала решила, что это совпадение — ну, мало ли как мотнула головой собака. Но на всякий случай проговорила вслух:

— Мне стоит пройти в спальню к господину барону, взять его пластину связи и вызвать доктора Фульда?

Собаки переглянулись. Тяжело вздохнули, словно разочаровавшись в умственных способностях женщины, находившейся у них в гостях. Подошли поближе, уселись. И отрицательно замотали головами.

— Вот это да!

Она, конечно, много раз слышала удивительные рассказы о низерцвейгах. Но наблюдать такое собственными глазами… Просто чудо!

— Может, пойдем гулять? — нерешительно спросила она у собак. — И покормить бы вас надо.

Хвосты одобрительно заходили ходуном.

— Я… сейчас.

Грон посмотрел на Эльзу с таким видом, словно говорил: «Видишь, и эти странные существа при должной дрессировке становятся более-менее разумными».

Агата рассмеялась.

На крыльце их встретил ледяной ветер. Он налетел, словно соскучившись, и позвал за собой. Вперед, за стаей медных листьев!