Охотники за пламенем - Хафса Файзал

Какой толк от любви, если однажды тебе суждено её потерять?

Новая смерть в списке Насира не возложила тревог на его душу. Напротив, ему стало легче. Наследному принцу стоило бы чувствовать вину за убийство человека, единственным преступлением которого было любопытство. Однако Насир убивал и за меньшее, оттого и не корил себя за содеянное.

На обратном пути Афья шла вяло, как будто знала, какой поступок совершил хозяин. Вскоре они миновали дома цвета тёмного песка, а затем и единственный флаг с гербом Сарасина, изображающим солнечное затмение и меч в его центре. Далее они пересекли границу между Сарасином и Крепостью султана. Разница была поразительной: небо прояснилось, солнце накалилось, пески обрели соломенный цвет.

На окраине Крепости выстроились облицованные жёлто-коричневым камнем дома с плоскими крышами, дверьми из тёмного дерева и медными арками, скрывающими правду об истинных трущобах. В поисках лучшей жизни люди со всей Аравии стекались в могучую столицу. Они стремились жить рядом с Султаном, бессмертным сафи[15], спасшим королевство от краха после исчезновения Сестёр.

Султанша давно погибла, а её муж – отец Насира – был настоящим чудовищем. Вернее, стал настоящим чудовищем.

По мере приближения к дворцу количество домов уменьшалось, а их размеры, напротив, увеличивались. Здания обладали собственными минаретами, остроконечными медными куполами и каменными дорожками, ведущими в безупречные дворы. Но, несмотря на всё это, Насир сомневался, что живущие в них люди были счастливее тех, кто жил в трущобах.

Дорога, которой следовал Насир, не вела через рынок, что не могло не радовать. Меньше всего на свете принц хотел бы столкнуться с глухим молчанием и рухнувшими на колени обывателями. Его дорога была спокойной, хотя и вела мимо нескольких бродячих торговцев. Один из них толкал тележку, наполненную яркой хурмой, тёмным пелузианским виноградом и полупустыми мешками с оливками. Другой торговец вёз тележку поменьше с изделиями из серебра, держа путь в более богатый конец города.

Вскоре дорога раскрасилась знакомыми тенями. Представший перед глазами дворец, в отличие от чёрного сердца султана, был прекрасен. Перед Насиром раскинулась известняковая громада с детальной резьбой и оконными решётками, за которыми виднелись очертания теней. Своей красотой отполированный до блеска жёлто-коричневый камень не уступал возносящимся в небо минаретам. Золотые купола были инкрустированы сверкающим обсидианом, добытым на вулканах западного Альдерамина. Шпили куполов заканчивались изгибами, что походили на капли воды. Они служили напоминанием, что без воды люди являлись лишь добычей для голодных песков пустыни.

Стражи у чёрных ворот встали по стойке «смирно», как только часовой объявил о прибытии принца. Насир спешился, снял капюшон. Пробежав пальцами по непослушным волосам, чтобы стряхнуть песок, он бросил поводья одному из слуг.

– Убедись, что за ней будет должный уход.

– Слушаюсь, мой принц, – поспешил заверить стражник.

Пройдя через стрельчатую арку, Насир очутился в выложенном плиткой дворе. Первым же делом он погрузил палец в центральный фонтан, окрасив воду в розовый цвет. Причина, по которой султанша поручила соорудить фонтан в виде льва, для Насира до сих пор оставалась загадкой. Он никогда не расспрашивал мать; он просто ценил её жизнь, пока и ту не забрали.

Подойдя к двустворчатой двери, Насир заметил, что стражники, схватившись за медные ручки, как один сглотнули. Страх. Который очень легко посеять и так же легко удержать.

Внутри царила тишина. Эхо шагов разносилось по залам. Тьма окутала Насира удушающим плащом. На позолоченном балконе горничные и слуги с поклонами разбежались по углам, как крысы. Тьма была настолько густой, что даже отличить крысу от человека не представлялось возможным.

Единственным спасением от мрака служили тусклые факелы, однако в их свете ничто не задерживалось надолго.

Насир направился к лестнице. Из противоположного коридора появился слуга с подносом. При виде принца на лице мужчины отобразилось изумление, и поднос с кофе опрокинулся на пол.

Слуга рухнул на колени и заскулил – заскулил – над серебряным подносом. Из медного кофейника далла растекалась тёмная жидкость.

Тысячи воспоминаний промелькнули в голове Насира вспышками давно забытого. Разлитый кофе. Разбитые чашки. Жгучая пощёчина.

Он сглотнул. Моргнул. Где-то между ударами сердца родилась слабость.

– Пощадите меня, – почти пискнул слуга.

Мысли Насира застыли.

«И не мечтай, болван». Так, наверное, сказал бы султан.

– Молчи. И убери за собой. – Слова прозвучали тихо, равнодушно, но пульс при этом участился, как у испуганного ребёнка.

Две служанки поспешили на помощь, и Насир, не теряя времени, направился дальше. Ему и оглядываться было не нужно. Насир прекрасно знал, что измождённый слуга с закрытыми глазами кивает в знак благодарности за спасение от беспощадных побоев.

Принц стиснул челюсти. Каждый даамов раз, когда слуга ассоциировал его с султаном, Насир ненавидел себя сильнее.

– Насир! Как скоро вы вернулись! – раздался бодрый голос.

Принц зажмурился, чтобы успокоить закипающий гнев.

«Когда я уже доберусь до этой проклятой лестницы?»

Любимец султана, генерал аль-Бадави сиял волчьей ухмылкой, не обращая внимания на моющих пол слуг.

– Понравились дети на верблюжьих бегах? – спросил генерал, сверкая тускло-голубыми глазами. Гнев сковал его челюсть, отчётливо демонстрируя, как он относится к беспомощным детям на спинах верблюдов. Наконец-то его неприязнь была вызвана чем-то кроме действий Насира.

– У меня нет времени, Альтаир. – Насир повернулся, желая уйти.

– Так уж жаждете встречи с султаном, а? Не терпится расцеловать его сандалии?

Насир загорелся желанием сорвать с головы генерала аккуратно уложенный тюрбан – который, к слову, он носил в точности как Насир – и засунуть ему в горло. Генерал, безусловно, заслужил звание красавца, однако его внутренний мир, периодически дававший о себе знать, был полон ненависти. Он как будто родился для того, чтобы ненавидеть Насира.

Насир же не мог возненавидеть Альтаира в ответ, потому что в недобрых словах генерала крылась правда.

– Ещё одно слово, и я перережу тебе горло, – прорычал Насир.

– Полегче, хашашин, – отозвался Альтаир, подняв руки. – Кстати, о хашашинах… Я обязан доложить, что убийцы, которых султан послал за Охотником из Деменхура, не справились с задачей. И не вернулись. Кто бы знал, что Охотник – хладнокровный убийца, во многом похожий на вас?