Увидимся во вторник - Уитни Джи

Не хотелось это признавать, но на протяжении всех пятнадцати минут, что мы разговаривали на прошлой неделе, я не мог отвести от нее глаз. Слова моего куратора «Шарлотта Тейлор – просто душка» не подготовили меня к этой кареглазой чертовке, с которой я в тот день столкнулся. Волосы цвета кофе, ярко-розовые губы и то, как платье обтягивало ее бедра, – все это теперь без конца крутилось у меня в голове.

Не могу поверить, что за несколько лет, проведенных здесь, наши дорожки ни разу не пересеклись. Я бы ее точно запомнил – даже если бы видел всего несколько секунд. Честно говоря, я бы к ней подошел, как только увидел. Впрочем, что-то подсказывало мне, что фразой «Ты чертовски сексуальна» я бы ничего от нее не добился, кроме еще большего сарказма.

Когда я появился в кафе «Хайленд» на нашем втором занятии, Шарлотта сидела за столиком в конце зала, погруженная в чтение. Как и на прошлой неделе, посередине стола лежали разноцветные папки и тетради. Готов поспорить, у нее было какое-то обсессивно-компульсивное расстройство личности, связанное с необходимостью иметь штук двадцать разных видов ручек и карандашей.

– Ты опять опоздал, – произнесла она, как только я приблизился к столу. – Просто потрясающе.

– Если бы у меня был твой номер телефона, я бы смог сказать тебе, что моя дневная тренировка началась позже.

Она посмотрела на меня своими ореховыми глазами, показывая, что это ее не убедило.

– У тебя есть моя электронная почта. Мог бы отправить мне сообщение.

– Согласен. – Я сел напротив нее. – В следующий раз учту. С чего начнем сегодня?

– С произведений Баха. – Она нахмурилась. – Подожди-ка. А где твоя тетрадь?

– Дома. – Я вытянул одну из ее стопки. – Я подумал, что у тебя их много и ты мне одолжишь одну.

– Тебе придется за нее заплатить.

– Уверен, я потяну, – улыбнулся я. – Мой куратор упоминал, что ты специализируешься на искусстве и введении в право, но ты производишь на меня впечатление, скорее, как учительница. Если убрать твой сарказм и враждебность, у тебя прекрасно получится.

– Ты хоть что-нибудь принес? – Ее глаза расширились, когда я взял одну из ее ручек, будто для нее это был вопрос жизни и смерти. – Где твои учебники по литературе? Которые ты должен был взять?

– У меня еще не было времени купить их.

– От семестра уже прошло две недели. Ты их собираешься купить после выпускных экзаменов?

– Хорошо, беру назад свои слова по поводу учительницы. Ты совершенно не знаешь, как построить убедительную метафору.

– Грейсон Коннорс.

– Можно просто Грейсон.

– Грейсон Коннорс, – произнесла она еще тверже и сжала свои накрашенные красным губки, от чего я завелся еще больше. – Давай-ка кое-что проясним. Раз уж ты любишь все нумеровать, я тебе помогу. Первое – я тебе нужна больше, чем ты мне. Гораздо больше.

Я улыбнулся.

– Второе, раз уж ты хочешь, чтобы я была профессиональным репетитором, то и относиться ко мне ты должен соответствующе и воспринимать наши занятия и все, что я в них вкладываю, всерьез.

Она выдохнула и откинулась на стул.

– Третье будет? – спросил я. – Нет смысла составлять список, если в нем всего две вещи.

– Да, есть и третье. – Она сузила глаза. – Ты должен приходить вовремя, в противном случае я жду только десять минут.

– С этого момента буду приходить раньше, – произнес я. – Но давай все же проясним все до конца. Твои зачетные единицы зависят от того, насколько хорошо ты меня обучишь, поэтому я бы сказал, что нужны мы друг другу в равной степени. И еще, я буду воспринимать тебя всерьез, как только ты перестанешь относиться ко мне настолько враждебно. Ты же говорила, что лично тебе я ничего не сделал.

– Кроме того, что ты деспотичный придурок с чрезмерно раздутым самомнением, – пробормотала она.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, отлично. – Она постучала карандашом по столу. – Ты прав. Я перестану относиться к тебе как к врагу.

– Теперь мы друзья?

Она проигнорировала вопрос.

– Полагаю, ты купишь учебники в дополнительное время?

– Да.

– И ты не будешь писать эссе, пока все профессора не дадут тебе актуальные программы, потому что они постоянно что-то меняют в последний момент.

Она выглядела так, словно сама не верила, что произносит это.

– И здесь тоже да.

– Хорошо, тогда… – Она пожала плечами. – Есть смысл нам тут вдвоем засиживаться?

– Я могу придумать несколько тем для обсуждения.

– Они имеют отношение к твоему заданию?

– Они имеют отношение к тебе.

– А, хорошо, – улыбнулась она. – Дай мне пару секунд, и мы обязательно поговорим об этом.

Она собрала все свои рабочие материалы и бросила их в сумку. Затем встала и вылетела из кафе на улицу.

Это что, отказ?

Семь лет назад

Питтсбург

– Постой. – Я оглянулся через плечо на Кайла, когда мы на следующее утро занимались в «качалке». – Как тебя тренер наказал за костер?

– Он сказал, что я должен сходить на три спектакля «Монологи вагины» – по одному за каждую девушку, которую я «обесчестил» на костре, и еще я задолжал ему двадцать письменных извинений перед всеми соседями. – Он бросил гантели на пол. – Он хочет, чтобы я до конца сезона бегал по пять миль каждое воскресенье и три дополнительных мили после каждой тренировки. А еще он сказал, что с этих выходных он не желает слышать о моих попойках, и это просто идеально – это значит, что я смогу провести свой последний день рождения в институте, как всегда и мечтал.

– Прошу тебя, только не рассказывай мне о своих планах, – произнес я. – Один из нас должен правдиво включать дурака, когда понаедут копы.

– На этот раз копам не будет повода приезжать, – засмеялся он. – Тусовка будет в субботу в Норт Шор [7]. Ты можешь побыть моим «трезвым водителем» – добросить меня и того, кто еще пожелает, обратно домой?

– Конечно. Приеду, когда закончу с учебой.

– А, ну да, показатели. – Он подошел поближе к зеркалу. – Я искренне не понимаю, зачем тебе нужны все «A». Мы же уже не в школе.

– Но ты же продолжаешь вести себя как в школе.

– Ха-ха. Я просто хочу сказать – они же не печатают наши отметки в табеле, и раз уж ты твердо решил пойти в лигу после института, то твои оценки не так уж и важны.