Любовь и другие человеческие отношения - Сергей Петрушин

— Но бывает же, что родители отказываются от своих детей, — возразила она.

— Бывает. Ну и что из того? Как ни отказывайся, ты все равно будешь дочерью. У Вас соединение родительских и рабочих отношений в одно создает сложности и с работой и с браком. И, наконец, раз партнеры сформировали родственные отношения, то они, естественно, начнут заниматься воспитанием и перевоспитанием друг друга. Их совместная жизнь превратится в череду бесполезных разговоров, которые носят название «давай выясним наши отношения».

Практика использования метода дифференцирования показывает, что людям часто очень сложно обнаружить разницу между родным и чужим. Важный диагностический момент: если для человека это становится проблемой, то решить ее ему практически не под силу. Те различия между отношениями родных и чужих, которые он обычно называет, как правило, не принципиальные. При этом обычно предлагаются психологические критерии, например: «Родные больше любят, а чужие нет» и т. п. Но есть случаи, когда и родные мало любят. Даже запрет на секс не может быть отличием, поскольку известны случаи инцеста. Необходимо найти надежный критерий для идентификации вида отношений. На самом деле разница всего одна: «родные» — это не психологическое отличие, а биологическое. Родные — это близость по крови, то есть некая объективная реальность, под которую должны подстраиваться наши отношения. Если с чужим мы обращаемся, как с родным, то неосознанно протестуем против реальности. Но неприятие реальности обычно приводит только к неврозу.

Различия в правилах отношений «родные» — «чужие» Б. Хеллингер выдвинул предположение, что для сохранения отношений необходимо определенное равновесие системы «брать — давать». Основное различие в том, что в отношениях между чужими действует правило равновесия, а в отношениях с родными это правило не работает, так как статус «родного» изменить ничем невозможно. Родной является как бы моей частью, поэтому, давая ему, я как бы даю себе. В отношениях с чужими людьми мы, для того чтобы их сохранить, должны соизмерять то, что даем, с тем, что получаем. Если это равновесие нарушается, то есть мы даем больше, чем берем, или, наоборот, берем больше, чем даем, то начинают возникать прообразы родственных отношений. В первом случае мы оказываемся в позиции благодетеля, то есть в родительской роли, во втором — в роли ребенка.

Позиция благодетеля, кроме всего прочего, чревата еще и тем, что другой человек подсознательно чувствует свой долг, и в нем накапливается ощущение униженности (ведь он не может вернуть вам столько же). Когда это ощущение достигает критической точки, происходит освобождение через обесценивание благодетеля. Недаром есть пословица: «Благодетелю — первый кнут»! Вариант — мрачноватая шутка в современном стиле: «Ни одно доброе дело не останется безнаказанным». Если же другой отказывается брать, то он встает в позу высокомерия, «не дает себя любить», создает у дающего постоянную фрустрацию в плане проявления любви.

Родственные отношения не симметричны по своей природе. Родительская роль является дающей, а детская — берущей. Смешение отношений выражается в этом случае по-разному. Например, дети стараются перейти в роль дающих. Они считают, что должны своим родителям за то, что те для них сделали. У меня был случай, когда жена одного крупного бизнесмена решала проблему обретения финансовой независимости. Она стала учиться на курсах и планировала открыть свое дело. Это был пример смешивания ролей мужа и отца. Обретение независимости возможно только от отца. А если отношения брачно-семейные, то жене по закону полагается пятьдесят процентов совместно нажитого имущества. В этом отличие жены от подруги, любовницы и т. д. Жена — это серьезно. О како й независимости идет речь, когда ей полагается половина всего, что есть у обоих! Взятая на себя «детская» роль не позволяла этой женщине осознать и воспользоваться уже имеющимися у нее правами.

Может возникнуть вопрос: если супруг — чужой, то как же с ним вместе жить? Думаю, когда мы говорим об отношениях с «чужими» людьми, необходимо ввести еще одно измерение: «близкие — далекие».

Практика консультирования показывает, что такое измерение может осознаваться, скорее всего, во взрослом состоянии и является признаком зрелости человека. Отсутствие разделения на «близкие — далекие», возможно, связано с тем, что в детстве ребенка воспитывают с установкой на «родные — чужие». Родные — это безопасно, а чужих людей надо бояться. Слово «родной» становится синонимом слова «близкий», а «чужой» — синонимом слова «далекий». В итоге у ребенка возникает идея о том, что близкие отношения могут быть только с родными. Согласно этой логике, чтобы сформировать близкие отношения с чужим, надо сначала с ним «породниться». Подобное смешение и вызывает впоследствии невротизацию отношений. Далее появляется еще более родной человек — ребенок. И тогда уже можно «безнаказанно» на него «обрушить» всю свою любовь.

Взрослый, в отличие от ребенка, может расширить свое представление об отношениях: «Родные могут быть близкими или далекими, и чужие могут быть близкими или далекими». Если говорить о супругах, то в этом искусство спасения отношений — сближаться с чужим, но не делать его родным. Супруг — это чужой человек, но близкий. Близкий, но не родной. Конечно, такие отношения создают напряжения. И попытка построить с мужем родственные отношения нередко является способом сброса этого напряжения, которое необходимо для здоровых отношений, иначе будет скука вдвоем — извечная болезнь застарелых браков.

Другой пример смешения отношений «родные — чужие» — когда роль мужа переплетается с ролью отца (и наоборот, роль жены с ролью матери). В этом случае возникает ловушка «двойной роли». То есть супруг должен быть не только успешным мужем, но еще и хорошим отцом.

Смешение проявляется, например, когда девушка, описывая своего будущего супруга, в качестве одного из его главных качеств указывает: «Чтобы любил ребенка». Как я уже отмечал выше, кто как любит ребенка — может определить только сам ребенок. Но слово «ребенок» может пониматься двояко: или это ребенок, который еще должен родиться, или, что вернее, речь идет о ее «внутреннем» Ребенке. На сознательном уровне женщина ищет мужа, а неосознанно — маленькая девочка ищет себе отца. Такая двойная позиция часто приводит к неудачам в завязывании отношений с мужчинами, которые также бессознательно чувствуют эту двойственность. Быть мужчиной они согласны, но быть отцом — нагрузка значительно серьезнее. Поэтому муж чины от роли отца старательно уходят. Это смешение возникает в результате либо сильной привязанности к отцу, то есть наличии так называемого «функционального брака», либо в случае полного отвержения или отсутствия отца. Вот случай из практики на эту тему. Ко мне пришла молодая женщина, которая сказала, что уже давно, но безуспешно пытается «найти мужчину».

— У меня проблема с мужским полом, — начала она, — не получается строить отношения. Когда сближаемся, я начинаю предъявлять мужчине свои требования. Считаю, что он мне чего то недодает. Молодой человек исчезает с горизонта.