Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг - Питер Бёрк

абсолютной монархии (слово «республика» в названии использовано не в современном смысле, а в значении «государство»). Книга сочетает в себе политическую теорию с тем, что много позже будет названо политологией, предлагая передовой для своего времени сравнительный анализ политических систем. В «Методе легкого познания истории» (Methodus ad facilem historiarum cognitionem, 1566), руководстве для студентов, написанном в форме библиографического очерка, Боден связывает изучение истории с изучением права, рекомендуя сравнивать законы «всех или самых знаменитых обществ», чтобы выбрать из них лучшие. Идеальный юрист, с его точки зрения, представляет собой «живую энциклопедию», а историку необходимо изучать географию (в том числе климат) и философию; тех, кто так поступает, Боден называет Geographistorici и Philosophistorici[107].

Прочие труды Бодена известны только специалистам. В «Демономании колдунов» (La démonomanie des sorciers, 1580) он пишет о проделках ведьм и их договоре с дьяволом, который, согласно автору, пытается склонить судей к снисходительности на процессах против обвиняемых в колдовстве. Боден критикует Агриппу за увлечение оккультными темами. Еще одна книга, «Театр природы» (Universae naturae theatrum, 1596), является своего рода энциклопедией, написанной в форме диалога. В ней автор сочетает естествознание и натурфилософию с теологией, привлекает конкретные примеры из разных областей, от астрономии до зоологии, чтобы показать, что все в природе имеет полезное предназначение согласно Божьему замыслу. Боден также внес свой вклад в то, что сейчас называется экономической наукой. У него есть «веские основания считаться первым, кто сформулировал количественную теорию денег», изложенную в ответ на аргументы королевского чиновника, обеспокоенного ростом цен[108].

Возможно, Боден был также автором «Диалога семи» (Colloquium Heptaplomeres), участники которого обсуждают различные достоинства католичества, кальвинизма, лютеранства, иудаизма, ислама и естественной религии. В любом случае он приложил немало усилий, пытаясь положить конец войнам между католиками и протестантами во Франции[109].

Еще одного француза, Жозефа Скалигера, вполне можно считать достойным соперником Бодена в борьбе за титул «интеллектуального авторитета» своего времени. При жизни его прозвали Геркулесом научного сообщества, Иммануил Кант писал о «чудесной» памяти Скалигера, а позднее его именовали титаном учености. Скалигер был в основном филологом, несравненным примером эрудита из эрудитов, ставшим, как мы увидим впоследствии, образцом для полимата Джона Селдена[110]. Его издания классических произведений, от сочинений энциклопедиста Варрона до стихов Катулла, Тибулла и Проперция, отличаются не только блестящими правками текста, но и новаторством самого метода – он реконструировал историю текстовой традиции.

Скалигер сочетал методы филологов-классиков с подходом юристов, таких как его учитель Жак Кюжа, чтобы сводить воедино разрозненные свидетельства. Издание древнеримской астрономической поэмы Марка Манилия подтолкнуло Скалигера к изучению истории этой дисциплины. Он также стал востоковедом, изучал иврит, арамейский и арабский языки. Все эти знания пригодились ему при написании главного труда – «Об исправлении хронологии» (De emendatione temporum, 1583), дополненного «Сокровищницей времен» (Thesaurus temporum, 1606). Критически сопоставляя источники на разных древних языках и используя астрономические данные, Скалигер, как и Исаак Ньютон столетием позже, попытался устранить противоречия между греческой, римской, вавилонской и другими хронологиями[111].

Некоторые полагают, что английский ученый Джон Ди является прототипом главного героя пьесы Кристофера Марлоу «Доктор Фаустус» (как Агриппа, считающийся прототипом Фауста в оригинальной немецкой «Книге о Фаусте»). До недавних времен он почти не попадал в поле зрения историков (тоже как Агриппа), поскольку занимался астрологией, ангелологией, магией, алхимией – дисциплинами, которые больше не воспринимаются всерьез современной наукой, несмотря на всю свою привлекательность для адептов оккультных знаний. Но интересы Джона Ди распространялись и на математику, астрономию, философию, право, физику, навигацию и географию (которую он изучал в Нидерландах вместе со знаменитым картографом Герардом Меркатором). Он испытывал особый интерес к своим предшественникам, обладавшим энциклопедическими познаниями: Альберту Великому, Роджеру Бэкону, Раймунду Луллию и Пико делла Мирандола. Его библиотека была одной из богатейших для своего времени и насчитывала около четырех тысяч печатных книг и манускриптов, включая трактаты по архитектуре, музыке, древностям, геральдике, генеалогии, а также упомянутым выше дисциплинам. В общем, «в стремлении к универсальному знанию он был совершенным человеком эпохи Возрождения», буквально «всенаучным»[112].

За свою сравнительно недолгую жизнь (он умер в сорок девять лет) Конрад Геснер заслужил репутацию гуманиста, врача, естествоиспытателя и энциклопедиста. Его называли то «полигистором», то «Плинием нашей Германии» (а позднее – «исполином эрудиции»; к этой характеристике мы еще вернемся впоследствии)[113].

Геснер был профессором греческого языка в Лозанне. Он опубликовал ряд изданий древнегреческих текстов, но чаще всего его вспоминают в связи с составленной им обширной библиографией, дополненной биографическим словарем, – «Всеобщей библиотекой» (Bibliotheca universalis, 1545). На 1300 страницах Гесснер собрал информацию о 10 000 сочинений 3000 авторов, писавших на латинском и греческом языках, составив бесценный справочник, который, помимо прочего, должен был послужить сохранению известных классических текстов и обнаружению новых[114]. Позже Геснер написал сравнительное исследование около 130 языков, «Митридат» (Mithridates, 1555).

Хотя упомянутых достижений уже достаточно для одного человека, Геснер был еще и практикующим врачом в Цюрихе, а также, как и другие гуманисты его поколения, внес вклад в исследования природы и культуры. Он написал книги о животных (Historiae animalium, в пяти томах, 1551–1558), термальных источниках (De Germaniae et Helvetiae Thermis, 1553) и окаменелостях (De Omni Rerum Fossilium Genere, 1565) и оставил рукописи по ботанике, которые, проживи автор чуть дольше, могли бы составить еще одну книгу. В интересе Геснера к идеям древних авторов, Плиния и Аристотеля, видна традиция ренессансного гуманизма, но он также полагался и на собственные наблюдения за растениями и животными. В честь Геснера назван один из видов цветов и один из видов бабочек.

Чтобы понять, как Геснер смог опубликовать так много за свою короткую жизнь, современные исследователи пытаются восстановить его методы работы. Много информации поступало к нему из писем корреспондентов, которые Геснер часто разрезал на фрагменты и систематизировал по темам. Также он черпал факты из бесед с посетителями и обширного круга чтения, а организацию огромного материала частично доверял помощникам и секретарям. Но даже с учетом этого достижения Геснера выглядят внушительными[115].

Единство и согласие

Что же побуждало всех этих людей заниматься столькими науками сразу? В случае Геснера это могло быть простой «лисьей» любознательностью, хотя страсть к порядку и необходимость устранить то, что он однажды назвал «неразберихой в книгах», несомненно, играли свою роль. В случае других полиматов, «ежей», главная цель заключалась в унификации знаний, о которой мы еще не раз вспомним в дальнейшем. Пико делла Мирандола, например, представляет собой яркий пример полимата, стремившегося примирить конфликтующие мнения (Платона и Аристотеля, например) и культуры (христианскую, иудейскую и мусульманскую). Неудивительно, что в свое время его называли «Князем согласия», и этот «титул» был тем более уместным, что его семье принадлежал итальянский город Конкордия.

Николай Кузанский, философ, теолог, юрист, математик, астроном, а также дипломат и кардинал католической церкви, тоже руководствовался идеей примирения конфликтов. В его трактате «О кафолическом согласии» (De Concordantia Catholica, 1433) речь идет о преодолении разногласий внутри церкви[116]. Пико знал о Николае и надеялся посетить его библиотеку в Германии[117]. Идеей согласия вдохновлялся еще один полимат, француз Гийом Постель. В книге «О вселенском согласии» (De Orbis Terrae Concordia, 1544) он подчеркивает общие элементы мировых религий[118].

Увлечение Бодена идеей гармонии совсем не удивительно на фоне религиозных конфликтов во Франции той эпохи. Он видел в природе гармоничную систему, рассуждал о гармоничном правосудии в своей книге о политике и был, в свою очередь, упомянут Иоганном Кеплером в трактате «Гармония мира» (Harmonices Mundi, 1619). Высказывались мнения, что «задача универсального синтеза послужила толчком для всей работы Бодена в области права», что он был «одержим системностью», что главной темой его «Диалога семи»